🕮 Читать книгу «Простить и начать сначала» онлайн

Глава 3. Лада

Половину ночи проревела, вторую проспала от бессилия. С утра открыла глаза и лежала, пялясь в потолок. Внутри ощущала странную пустоту, словно за несколько часов выплеснула не только боль и обиду, но и что-то нужное, важное, просто пока не понимала, что именно.

Заставила себя подняться с кровати только к обеду. Помог звонок Надюши, она интересовалась, когда я приеду.

Взглянув на себя в зеркало, пришла в ужас. Опухшие, красные глаза и бледное лицо могли напугать кого угодно. Умывшись прохладной водой, отправилась к холодильнику за кусочками льда, надеясь хоть немного уменьшить отеки под глазами.

На столе стоял оставленный с вчера ужин. Посмотрела на пустую тарелку, из которой ел муж, ополовиненный противень, почти пустой салатник и с горечью усмехнулась. Готовлю ужасно, а подъедает так, будто вернулся с голодного края.

Перед выходом из дома замаскировала косметикой все то, что испытывала последние пятнадцать часов. Прогулку до остановки и поездку на общественном транспорте помню смутно, голова сильно гудела, а мысли путались.

Родители встречали меня в прихожей. Увидев мое лицо, растерялись. Пока я раздевалась, они молчаливо переглядывались. В прихожую выбежали дочки, сразу кинулись ко мне обниматься. После наших крепких объятий и поцелуев, папа увел Надю с Верой в комнату, а мы с мамой направились в кухню. Едва мы расположились за круглым столом, в кухню вошел папа.

- Ромашки смотрят мультфильм, можем спокойно говорить, – сообщил он, прикрывая за собой дверь.

Папа у меня тот еще упрямец. Ему с самого начала не понравился Петя, но он согласился с моим выбором. Когда папа впервые увидел своих внучек, то широко улыбнулся и произнёс: «Наша порода, Ромашкины». С того дня он часто называл Надюшу с Верочкой ромашками. Петя злился, но открыто ругаться с папой боялся. Я старалась сгладить конфликт, объясняла мужу, что прозвище деда связанно с белым цветом волос и нежностью девочек, и моя девичья фамилия тут ни при чем.

«Посмотри на них, Надюша с Верочкой такие же нежные и красивые, как ромашки. При ходьбе их белокурые кудряшки колышутся точь-в-точь как ромашки на ветру, – говорила мужу, поглаживая его по плечу. – Дети - это цветы жизни, а наши еще и на ромашки похожи.» Петя успокоился или смирился только после того, как услышал от моей мамы ласковое: «мои цветочки». Сам он Надю с Верой так не называл, но больше не злился.

- Доченька, что случилось? Почему ты плакала? – спросила мама, потянувшись к моей руке и заключив ее в свои теплые ладони.

- Петя вчера собрал свои вещи и ушел, – ответила я, по щекам снова покатились слезы.

- Вот, подлец! – в сердцах произнес папа. – Да и шут с ним, пусть катится. Без него девчонок вырастим. Все равно от него никакого прока не было.

- Паша, – протянула голосом мама, осуждающе посмотрев на него.

- Прости, дочь, – поспешил извиниться папа. – Я понимаю, что тебе плохо, но пройдет время, и ты поймешь правоту моих слов.

- Ладушка, не слушай папу, все образуется, мука перемелется. Так бывает: поссорились, разбежались, потом заскучали и помирились. Вернется, куда денется, – успокаивала меня мама.

- А если не вернется? Что мне Наде с Верой сказать? – вытирая щеки, спрашивала я.

- Скажи, папка в командировку уехал, от работы послали. А за первое не волнуйся, вернется.

- Конечно вернется, где он еще такую дурочку найдет, чтобы молчала, обслуживала и пылинки с плеч сдувала, – усмехнулся с горечью папа.

- Это не так, – неуверенно возразила ему.

- Так, и ты это знаешь, – твердо произнес он.

- Петька мужик, его прямая обязанность – это содержать семью, помогать жене и воспитывать дочерей, а он будто третий ребенок, сел тебе на шею, занял там центральное место и наслаждался жизнью.

- Паш, не выдумывай. Я о тебе тоже забочусь, однако не считаю тебя ребенком, – хмурилась мама. – Наша дочь старалась быть хорошей женой, мамой, а Петя это не ценил. Поживет один и все поймет.

Мамины слова напомнили мне о вчерашнем разговоре с мужем. Боль вернулась с новой силой. Не выдержав, я уронила голову на руки и расплакалась еще сильнее.

- Поплачь, дочка, поплачь, – поглаживала меня по голове мама, – не держи в себе, так легче.

- Что ты его вечно защищаешь? – злился папа. – Он нашу дочь не ценил, только использовал. Присосался как клещ. Я разве что за девчонок спасибо сказать могу. Что он за мужик, раз жену в годовщину свадьбы бросил? Про какое примирение ты тут поешь? Сколько Ладка слез из-за него должна пролить, чтобы ты поняла, что он за человек?

- Пашка, держи свое мнение при себе! – строго произнесла мама. – Кем бы он не был, а отцом внучкам и мужем дочки остается. Ей без того плохо, а ты на больную мозоль давишь.

- Мам, пап, не ссорьтесь, – попросила их, поднимая голову и промакивая лицо бумажной салфеткой. – Я просто еще в себя не пришла, все слишком неожиданно. Одиннадцать лет брака за день из памяти не сотрешь.

- Прости, Лад, – сказал папа, подойдя ко мне и обняв за плечи. – Ты сама мама и желаешь дочкам счастья. Вот и я за тебя переживаю, хочу видеть в твоих глазах счастье. Посмотри на свою маму, вон какая красивая, весенняя зелень в ее глазах распускается, а в твоих - пожухлая осень стоит.

- Ну, спасибо, – не сдержала смешка.