Он промолчал, и я кивнула.
— Выпей, умоляю тебя.
И тогда, окончательно разбивая мое сердце, мужчина разомкнул губы, и я тут же влила ему в рот свою кровь из кубка. В это же мгновение тени замерли, а брат распахнул глаза, впиваясь в меня недовольным взглядом.
— Что ты… — начал он, щурясь.
Я печально улыбнулась и, поднявшись на носочки, оставила поцелуй на его лбу.
Это было прощание.
Как сотни лет назад сделал его предок, Ридрих испил из серебряного кубка крови той, что породила свет в его сердце. Жертва была принесена и ей стали те светлый и теплые чувства, которые испытывал ко мне брат. Они были положены на алтарь тьмы, и та тут же слизала их жадным до тепла языком.
Понимание мелькнуло в глазах брата, а следом пришла ярость.
— Азалия! Я говорил тебе…
— Прости, но я и правда не причинила вреда ни себе, ни тебе. Хотя этот мой поступок ты, возможно, и не одобрил бы, — прошептала я, отходя. — Прости, брат, но теперь ты свободен.
Сверкнув глазами, Ридрих хотел было шагнуть за мной, но духи, который желали растерзать его на мелкие частички еще несколько мгновений назад, шевельнулись, заулюлюкали, а затем одним мощным черным потоком вошли ему в грудь.
Лицо мужчины перекосилось от боли, и его выгнуло дугой.
— Да, хозяин! Давайте же, позвольте тьме слиться с вами! — пробасил, возникший рядом со мной Малькут, чуть ли не с маниакальным восторгом наблюдая за ходом таинства.
А я с ослабевшими руками сделала шаг назад, не в силах поверить, что действительно это сделала.
Остекленевшим взглядом я следила за завершением ритуала и лишь на сотые доли процентов осознала, что все происходило в реальности. А затем все стихло.
Набравшись решимости, я подняла голову и тут же встретилась с холодным и колючим взглядом брата.
— Я отрежу тебе язык и вырву глаза, если ты хоть кому-то проболтаешься о том, что видела здесь, — произнес он.
Я поджала губы.
Давно он со мной так не разговаривал… А это, оказывается, ранит.
— Поняла, брат, — ответила я тихо.
И почувствовала, как метка на запястье начала гореть. Наш договор был исполнен. Теперь меня ничто от него не защищало.
— Не называй меня так, — резко оборвал меня он. А потом втянул в себя воздух и сморщился. — От тебя разит светом. Убирайся. И не попадайся мне на глаза.
Чего-то такого я и ожидала, хотя на душе все равно стало так паршиво, что хоть вой.
— Да, — пробормотала я и, развернувшись, почти побежала к чернеющему проходу коридора, ведущего на поверхность.
В кромешной темноте я то и дело спотыкалась и едва успевала удержать равновесие, хватаясь за стенку, и мозг с мазохистическим наслаждением тут же напомнил мне о теплой ладони Ридриха, за которую я держалась по пути сюда.
Меня будто ударили под дых, и из груди выбили воздух. Я знала, что будет тяжело, но почему никто не сказал мне, что настолько?
Как могла я загоняла обратно слезы и упрямо шла вперед, не останавливаясь.
Это временно. Потом будет легче. Обязательно будет. Я же… Я же не по настоящему была в него влюблена или что-то такое. Я просто заигралась в милую младшую сестричку.
Да. Именно так.
Вот только почему-то, выбравшись из подземного хода я ощутила влагу на щеках. Зло утерла слезы и размашистым шагом направилась к лошадям. На коня Ридриха я даже не посмотрела, вскочила на свою белую кобылку (которую подарил мне брат, но об этом мы вспоминать не будем) и, пришпорив ее, во всю прыть помчалась подальше от замка.