— Но это же абсурд!
— Тогда это была правда для всех, кто в неё верил, и не нам её оспаривать.
Кстати, запрет на тройки отменили. Но, как видишь, разобщённость осталась. — Сказала она печально.
— А что делали тройки?
— Держали границы, приструняли нежить, обеспечивали безопасность.
— А нежить разве не подчиняется ведующим?
Сайра снова рассмеялась.
— Что ты! Нет, конечно, она вполне обособлена и сожрать может любого. Её можно только сдерживать. — Сказав это, женщина посмотрела на часы, которые висели над входом.
— Всё, отдыхай. Сейчас завтрак принесут, а мне работать пора.
Я кивнула, и женщина вышла из палаты.
А я лежала и раздумывала, в этой истории что-то не так. Неужели одна женщина, которая встречалась с двумя мужчинами, могла принести такие последствия для Яг? Это казалось абсурдным, хотя на что только не способна женская хитрость.
— Правильно думаешь, в этой истории не всё так гладко. — Снова картина заговорила. Я закатила глаза.
— Ты одинок? Пообщайся с Сайрой, она вон сколько информации выдала. Даже мою бабулю назвала продажной. — Сказала обиженно.
— Ну, она не так сказала, "дорогая". — Скопировал этот телепат интонацию целительницы.
— Но она сказала правду. Твою Бабулю боялись и уважали, я уже висел тут, когда она училась. Ух, какая ведьма… Кхм.
— Ты замолчишь или нет?
— Меня слышишь и видишь только ты, как думаешь?
Я страдальчески застонала в подушку.
— Изыди, а! Я спать хочу.
— Ну, ты спи, конечно, пока твоего жениха уводят. Оно, знаешь ли, во сне хорошо рога растут.
Я уже даже глаза закрыла, но тут все-таки дух смог меня удивить.
— В смысле уводят?
Но портрет молчал. Обиделся, реально? На меня обиделся портрет в рамке.
— Не в рамке, а в инкрустированной золотом раме, невежда.
— Какой же ты душный.
— Ну так я вообще-то дух.
Я засмеялась, не понял портрет, о чем я. Ну и ладно, сейчас была важна другая информация.
— Кто? Кто уводит Германа!?
— А ты в коридорчик-то глянь, только тихонечко, как слон не топай. — Поржал в ответ портрет.
Я чувствовала себя очень слабой, но меня дико распирало от любопытства. Я потихонечку, превозмогая тяжесть во всём теле и обнимая любую доступную мебель, двинулась к выходу из палаты под тихий смешок портрета.