61
— Дайте нам минуту! — крикнул Арман, не повернув головы.
Он снова наклонился над сыном, глядя на его славное нежное личико с любовью, от которой защемило сердце. Теперь черты лица малыша немного разгладились, и я уже могла угадать в них того самого мальчишку, которого так часто видела во сне. Больше не увижу… После рождения дети все забывают и не вспоминают своих настоящих матерей…
— Как бы ты хотела его назвать? — спросил Арман.
Я была благодарна ему за его спокойствие. Арман вел себя так, будто впереди у нас целая жизнь вместе. Самообман, но такой сладкий!
Над морем догорал закат, солнце полностью опустилось в воду, и о его существовании напоминали лишь алые отблески на облаках.
— Бранд? — тихо спросила я.
Мне всегда нравилось это имя. В моем мире ребенку с таким именем пришлось бы непросто, но оно идеально подходит для будущего дракона, разве нет? «Пламя, огонь и лезвие меча…» Тем более, что мой сын родился в свете пламенеющего солнца.
— Бранд, — улыбнулся Арман через силу: его терзала боль от ран. — Отличное имя.
Он наклонился и запечатлел на моих губах поцелуй, отдающий горечью, солью и привкусом железа.
— Прости меня, Елена, — повторил он снова то, что говорил, говорил и говорил уже сотню раз. — Если бы у меня появился шанс обернуть время вспять, я бы все сделал иначе. Это я во всем виноват.
Арман и раньше искренне просил прощения, но сейчас в его взгляде сквозило такое пронзительное отчаяние! Оно прошило сердце, будто раскаленная игла. Я еще не понимала, в чем дело…
— Я прощаю, Арман, — выдохнула я, и на душе сделалось так легко! — Я… люблю тебя.
Я на самом деле это произнесла? Слова сами собой сорвались с языка, но как только прозвучали, я поняла: это правда!
— Люблю.
— И я тебя люблю, моя прекрасная Елена. Моя жизнь. Помни об этом, когда…
— Все, достаточно! — грубо прервал наше прощание с малышом майнер Фирландер.
Арман наклонил голову, отчего темная челка упала на глаза, спрятав взгляд. На стальном лотке слева от него лежали медицинские инструменты, не пригодившиеся в родах, и среди них тонкий скальпель. Арман дотянулся до него и крепко сжал в руке.
Я вздрогнула, понимая, что он не сдался и не собирается.
Он медленно повернулся лицом к врагу.
— Только через мой труп, — твердо сказал он, и сейчас это не было фигурой речи.
Майнер Фирландер устало покачал головой.
— Разве можно быть таким упрямцем! — процедил он и махнул рукой остальным драконом, ожидавшим сигнала к наступлению.
Арман расправил плечи и вскинул голову. И я уже представляла, как это случится. Как его повалят на пол и кто-то, сменив ипостась, разорвет грудь моего прекрасного дракона острыми когтями…
— Нет! — закричала я. — Нет!
Я протянула руку к Арману, другой придерживая Бранда. Я знала, что не дотянусь и не смогу защитить, но мечтала всем сердцем, чтобы хоть капелька моей любви, моего доверия к нему придала Арману сил.
Правое запястье защипало, будто я обожгла его кипятком. Я со свистом втянула воздух сквозь зубы и уставилась туда, где сквозь кожу начали проступать алые узоры. Полностью проявившись, они темнели. Узоры подозрительно напоминали брачную татуировку, какую я видела у Армана прежде.
Что происходит? Как это вообще возможно?
Вот и майнер Фирландер, нахмурив брови, смотрел на руку Армана, где в эту секунду проступал такой же узор. Впервые за долгие десятилетия старый дракон, похоже, искренне удивлялся.
Но это еще не все: по мере возникновения узоров вокруг запястья Армана раны на его теле затягивались с поразительной быстротой. И дело было не в драконьей регенерации. На левой руке Армана, опущенной вниз, в одно мгновение отросли пальцы, а кровавые порезы превратились в тонкие линии шрамов.