Не прошло и часа, как Олеся появилась на пороге моей квартиры с бутылкой вина и пакетом, где лежали мандарины. Обняла меня в коридоре и дождалась, пока я проревусь. Потом по-хозяйски отправилась на кухню. Зашуршал целлофан, забряцали столовые приборы в ящике.
Я, будто бледное привидение — видел ли кто-нибудь прежде привидения в шерстяных носках и с красным носом? — вползла следом.
— Где у тебя штопор? — осведомилась подруга, выставив два фужера и выложив мандарины в центр стола.
— Да ведь я… — Я растерянно кивнула на бутылку красного полусухого, не решаясь произнести вслух слово «беременна».
Будто от этого что-то изменится!
Олеся озадаченно посмотрела на меня, между бровей появилась складочка, как всегда, когда подруга хмурилась, чего-то не понимая.
— Но ведь ты избавишься от беременности, — сказала она.
Я плюхнулась на табурет, притянула к себе мандарин — лишь бы чем-то занять руки. Я еще не задавала себе вопроса, что буду делать с ребенком. Новость меня настолько оглушила, что я пока не вполне осознала, что, если ничего не предпринять, довольно скоро я из фрилансера, который с трудом сводит концы с концами, превращусь в мать-одиночку.
— Я пока не решила, что делать с беременностью, — выдавила я, стараясь не смотреть Олесе в глаза.
Она бы, столкнувшись с подобной ситуацией, ни на минуту не задумалась, как поступить. Ребенок случайный, нежеланный, папаня больше не объявится и помогать не будет. Чего тут думать?
— Так, ладно, — сказала подруга.
Она оставила бутылку в покое и включила чайник.
— Тогда по чайку.
Олеся поставила передо мной пузатую чашку, на которой был изображен толстый пушистый кот, — ручка чашки представляла собой его изогнутый хвост. Я гладила этот хвостик, словно хвостик настоящего котенка. Да я ведь даже домашнего питомца завести не решалась — такая ответственность! А тут ребенок!..
От горячего напитка поднимался пар. Я сделала глоток, и стало чуточку легче.
Олеська сидела напротив, уперев подбородок в ладонь, и ждала, пока я немного приду в себя.
— Может, этот незадачливый папаша оставил тебе номер телефона? — спросила она. — Ты знаешь, как с ним связаться? В конце концов, это и его ответственность тоже. Пусть хоть денег на аборт даст.
— Олеся!..
— Что? Решение, конечно, принимать тебе, но сама подумай, зачем тебе эта обуза! Я ни в коем случае не давлю…
— Ты именно давишь!
Подруга вздохнула и погладила меня по плечу.
— Извини.
Олеся единственная из моих нынешних подруг знала, что у меня никогда не было отца. В том местечке, откуда мы обе были родом, ничего не скроешь. Все соседи в курсе, что моя мама ездила на практику в другой город и вернулась с пузом. «Принесла в подоле, — шептались за спиной. — Беспутная». Она ходила гордая и смело смотрела всем в глаза. А ведь тоже могла бы решить проблему простым способом — никто бы и не узнал. И меня бы тогда не было на свете.
Я рассказала Олесе все, что выяснила про Армана. Что он сотрудничает с хозяином клуба, но неизвестно, появится ли снова. Телефона он мне не оставил, звонить не обещал.
— Надо связаться с этим… как его. Игорем Авильцевым — хозяином Crystal Carnival. Вытрясти из него координаты этого гада.
— Нет. Ничего мне от него не нужно! Ты правильно сказала: сунул, вынул, а на следующий день уже и имени моего не помнил.
«Элени…» — произнес в подсознании притягательный хриплый шепот, и я тряхнула головой, избавляясь от наваждения.
— Гордая, значит? Независимая? — завелась Олеся. — Ну нельзя так, Лен! Он же тебя поимел во всех смыслах! Обманул насчет бесплодия! Пусть теперь расплачивается!
— Не хочу! — твердо сказала я, глядя в стол. — Я сама справлюсь!
Мы с Олеськой повздорили, как частенько бывало: слишком разные у нас характеры. Я наслушалась, какая я упрямая, глупая, несовременная. Наверное, я действительно глупа и упряма — уж какая есть. Это моя жизнь, и решать мне!