В конце концов ими руководила его жена, Полина Уварова.
Не Канатас, не кто бы то ни было ещё. Уварова.
Глеб сжал в руках конверт, разорвал его надвое, потом ещё и ещё.
Обрывки бумаги полетели в корзину вместе с тайной, которую хранили.
Глава 45
Его, будто зверя, вёл за собой аромат. Он вряд ли сбился бы с пути, даже если бы понятия не имел, где находятся в его доме кухни.
Шум посуды и голоса нарастали. Аромат усиливался. Тут кипела жизнь — настоящая, искренняя, по-хорошему суматошная. Не та суета, к которой он привык с детства, вечно пронизанная напряжением в ожидании нового удара судьбы.
— …вот сюда, иначе весь крем потом наружу вылезет.
— Полина Александровна, а что с остатками делать? Выкинуть?
— Вот ещё! Съешь.
— А можно?
И снова этот смех, тянувший из него жилы.
— Да почему нельзя-то? Ешь! Всё доедай, чтобы не оставалось. У меня и так холодильник всякими остатками забит.
Он застыл на пороге, испытывая непривычную для себя нерешительность. Ему не хотелось своим появлением нарушать эту идиллию. Она была счастлива — он по голосу слышал.
Она никогда так с ним не говорила. Свободно, легко, непринуждённо…
И он бы просто слушал её и наблюдал. Притворяясь, что между ними нет ни вражды, ни ненависти.
В поле его зрения наконец мелькнули рыжеватые волосы, озабоченный взгляд, испачканный фартук — Полина колдовала над целой батареей кексов с разноцветным кремом на шляпках. Осматривала их, пересчитывала.
Куда она столько напекла? Сумасшедшая…
Он смотрел на неё и убеждался — наплевать, Канатас она или нет. Наплевать — чистосердечно и искренне.
Она — это она. С каких-то даже ему неизвестных пор этого стало на двести процентов достаточно.
И сейчас он даже не ненавидел себя за то, что отчётливо понимал — он соскучился.
В чём ей никогда и ни за что не признается.
— Мы готовимся к какому-нибудь торжеству?
Полина вскинула голову. Голубые глаза приковались к нему. Она даже слегка побледнела. Будто с призраком встретилась, не иначе.
Короткую тишину раздробил грохот свалившегося на пол противня. Помогавшая на кухне горничная Марина упавшим голосом пробормотала извинение и приветствие.
Глеб взглянул на неё и кивнул:
— Добрый вечер. Не отвлекайтесь, Марина. Не хотел вам мешать.
Она продолжала смотреть на него во все глаза, застыв у своего кексового «цветника».
— Не знала, что ты вернулся… Никто не сообщал. И я… я не слышала.
Глеб пожал плечами: