И, конечно, дорога домой оказалась кошмаром.
Вместо живых людей из поездки возвращались два онемевших бревна. От напряжения воздух в салоне можно было рубить топором.
Но топор опустился, когда они наконец оказались под одной крышей.
Внизу их никто не встречал, и Глеб возблагодарил всё на свете за это. Все домашние дела и заботы — позже. Сейчас бы рассудок восстановить.
В свои спальни они поднимались вместе, но будто в параллельных реальностях. Она держалась от него подальше и как-то ёжилась, будто так и ждала, что он снова на неё набросится.
И он даже не мог её в этом винить — только об этом и думал по дороге наверх.
Когда двери спален по разные стороны коридора оказались уже в поле видимости, она вдруг замедлила шаг и позволила себе взглянуть на него:
— Не смей больше так делать.
Он взглянул на неё и тоже остановился:
— Поясни.
— Не смей заводить такую привычку, — голубые глаза на бледном лице сверкнули. — Наказывать меня… вот так.
— Так ты это так воспринимаешь, — гнев, замешанный на жёгшем тело желании, поднимался в нём с опасной быстротой, — как наказание.
— Ничего другого я, очевидно, не заслужила, — она мелькнула мимо него и поспешила спрятаться в безопасности своей спальни.
Глеб выругался — вслух и громко.
Он хотел на неё злиться. Хотел ненавидеть. Но всё, что сейчас видел, припухшие от поцелуя губы и этот взгляд…
За дверью собственной спальни он едва успел сорвать с себя верхнюю одежду, швырнуть на кровать телефон.
Душевая стала спасением.
Струи горячей воды обрушились на его плечи и голову.
Он опустил руку на свою напряжённую плоть.
Ему даже делать особо ничего не пришлось.
На губах вновь её сбившееся дыхание. Под пальцами — упругое тело.
И — всё. И этого оказалось достаточно.
Больше не сдерживаясь, он застонал, привалившись плечом к нагревшейся матовой плитке.
Отдышавшись и вымывшись, выбрался из душевой, но не из своей головы.
Это. Сегодня. Вынужденная мера.
Надолго его не хватит.
И он должен решить, что делать с этим безумием.
Становиться его заложником он не собирался.
Глава 36
Я торчала за своим рабочим столом, размазывая по лицу слёзы. Хотя должна была размазывать крем по остывшему коржу Бисквита Королевы Виктории.