Дамир тоже усмехается.
Я ныряю в воспоминание, которое до сих пор колит уголками. Это было в больнице, сразу после того, как я едва не лишилась малышки. Я тогда понятия не имела, как сложится моя жизнь, я тогда не представляла, что пройдет несколько месяцев, и я буду искренне смеяться на диване с Дамиром, чувствуя легкость…
– Боже, надо будет извиниться перед Сергеем, – я прикрываю рот рукой, и все равно смеюсь. Представляю, как комично это выглядело со стороны. Цветы остались в прихожей и пока мне не хочется смотреть на то, во что я их превратила.
– Да не переживай.
– Конечно, ты так скажешь, тебе он не нравится…
– Ну, – протягивает Дамир. – Главное, что ты чувствуешь по этому поводу.
Он неожиданно опускает руку на мое плечо и – прямо как раньше – берет за прядку, легко дергая на себя. Кажется, что с этой прядкой сбивается с ритма и сердце.
Как в чертовых мелодрамах.
Никогда не считала их правдоподобными, а теперь веду себя как главная героиня.
– Ладно. Давай закончим с твоими ранами. И я все-таки приготовлю ужин.
Дамир не торопится.
– Да все нормально, – говорит он.
Я вздергиваю бровь в немом подозрении.
Точно же помню, как он морщился, переступая на правую ногу, а в коридоре держался за бок в районе печени, думая, что отвернулась к двери. Не нужны мне скрытые переломы или необработанные раны, которые могут даже инфицироваться.
– Дамир.
– Что?
– Покажи мне живот.
– Зачем тебе мой живот? – смеется он.
Но напряженно.
– А тебе есть что скрывать?
– Извращенка, – шутит он, когда я начинаю сама поднимать свитер. Под ним у Дамира черная кофта-лонгслив. В прошлом году именно я ее купила в магазине термобелья. Я хватаюсь ладонями за край кофты и поднимаю его выше. То, что здесь работы достаточно, понимаю сразу, утыкаясь в синеющую гематому на ребрах. Но нескольких взглядов мне хватает, чтобы понять – тут что-то явно не так.
Синяков слишком много и все они разные по свежести… Те, что Дамир заработал в драке с Сергеем, синие или красные, воспаленные. Но рядом с ними я замечаю другие – желтые, почти багровые, уже проходящие, но… Откуда они все у него?!
Следуя порыву, я касаюсь его груди, провожу рукой по синяку, пальцы находят зарубцевавшийся шрам. Рука скользит ниже, к животу, к еще одной гематоме.
На нем живого места нет.
– Дамир… Что случилось?! – возвращаюсь к его лицу. – Кто это сделал?
В уме я перебираю варианты.
Ввязался в драку?
Начал участвовать в каких-то… уличных боях? Или так только в кино бывает?
Может быть, связался с плохой компанией?
– Что случилось?