Адаптируюсь к новому ритму, в котором особенное место занимает моя малышка. Когда я беру ее на руки, все остальное перестает иметь смысл. Я так люблю ее, что даже страшно становится иногда. Дамир, конечно, не считает, что я схожу с ума. Он уверен, что я буду хорошей мамой, даже вместе с моей врожденной привычкой беспокоиться обо всем на свете. Стоя рядом со со мной, наблюдая за кормлением и процедурами Влады, он с энтузиазмом планирует предстоящую жизнь…
Дамир не давит на меня, говорит, что все решения я буду принимать сама.
Например, возвращаться на работу или посвятить себя воспитанию малышки.
Я знаю, что Дамир мечтает, чтобы я хотя бы какое-то время посидела с ребенком. Он не тот папа, который будет со спокойным сердцем отдавать малышку даже самой надежной няньке. К счастью, я в этом плане еще больший параноик, чем он.
Прямо сейчас отчетливо понимаю, что день, когда придется впервые оставить Владу больше, чем на несколько часов, разобьет мне сердце. Точно разобьет же…
– Я не представляю, как оставить ее с кем-то другим… – не выдерживаю я, наблюдая, как Влада тянется ладонями к медсестре, которая пеленает ее. Эти маленькие ручки, маленькие пальчики… Целовала бы их непрерывно! – Не смогу я.
Дамир заглядывает мне в лицо.
– Мы найдем варианты, не переживай, – его рука опускается на мою талию, –Бывает же работа на дому, гибкий график. Если ты захочешь работать. Если нет, с этим еще проще, вообще проблем не будет…
Я смотрю ему в лицо.
Глаза Дамира сияют. В его взгляде вмещается так много любви…
– Главное, чтобы мои девочки были счастливы, – он целует меня в висок.
– А ты?
– Что? – он хмурится. – Счастлив ли я? Ты еще спрашиваешь… Иногда мне кажется, что мое тело банально не выдержит наплыва таких чувств, – посмеивается он.
Меня отвлекает Татьяна.
Она выходит за пределы процедурной, бережно неся Владу на руках.
Малышка успевает уснуть. Я неплохо изучила ее первые биоритмы, и знаю, что после кормления она почти мгновенно засыпает. Примерно восемнадцать часов Влада сейчас проводит в состоянии глубокого, целебного сна, но это нормально, об этом предупреждал врач.
– Ну что, папа готов подержать доченьку? – обращается Татьяна к Дамиру.
Дамир только этого и ждал, он сразу делает шаг к Татьяне и осторожно берет Владу на руки. Его движения полны нежности и заботы. Дамир бросает на меня восхищенный взгляд, прижимает Владу к груди, обнимая. Влада мелко вздрагивает во сне, но под его «ш-ш-ш-ш» вздыхает, уютно устроившись в объятии своего папы.
– Какая красивая, какая же красивая… – он кивает мне, чтобы подошла поближе. – Посмотри, она же буквально твоя копия…
– На носик глянь, носик твой… – я легко беру Дамира под руку.
Дамир начинает осторожно покачивать малышку, пытаясь окончательно убаюкать. Маленькие пальчики Влады сжимают его большой палец, и Дамир улыбается еще шире. Он обещает ей самое лучшее в мире, шепчет ей о будущих приключениях, которые они вместе переживут, и о том, как он будет защищать ее от всех бед…
Свет тускло падает через окно родильного зала, создавая мягкий ореол вокруг Влады. Я склоняюсь к дочери, подмечая каждую деталь на ее милом личике: маленькие реснички, которые едва заметно дрожат при вздохе и выдохе, мягкие, пухлые щечки, кажущиеся такими нежными…
Время отдавать Владу наступает слишком быстро, но ни я, ни Дамир не жалуемся – мы бы даже из другого города приехали ради этих пяти минут с ней. Малышку снова кладут в бокс жизнеобеспечения, в нем она восстанавливается с комфортом.
Мы возвращаемся в палату, переговариваясь о каких-то мелочах, а мои вещи сразу встречают нас на пороге.
– Ты готова вернуться домой? – спрашивает Дамир.
Хотя вопрос риторический, ведь он уже подхватывает мою сумку в ладонь, а вторую в приглашающем жесте подает мне.
– Мы вернемся завтра, да?
– Конечно. И послезавтра, и в среду…
Я уверенно беру Дамира за руку.
Не размыкая ладони, мы выходим за двери клиники. Я ощущаю легкое давление Дамира на свою руку, когда вместе с ним направляюсь к припаркованной машине.