— Официально, Дамиан?
Он не ответил. Зло отвёл глаза, поджимая губы.
Вопрос обращения к женщине демона всегда был крайне важным. Никто посторонний не смел называть чужую избранницу неформально. Это был вопрос чести и принадлежности, любой из демонов мог бросить вызов за подобное нарушение. Вот только, официальный приказ, по сути, являлся наречением будущей супруги.
— Так я и думал, — хмыкнул Тенги, разводя руками. — Кажется, ты не можешь приказать мне относиться иначе. Просто не имеешь права, Дамиан.
— Ты говоришь про мою женщину, Пратенгиш, — почти прорычал друг. — Сбавь тон.
— Она не твоя женщина.
— Поверь, это лишь временное недоразумение.
Водный демон, словно между прочим, вздёрнул брови. И высказался:
— Ладно, допустим. Успокойся. И что собираешься делать? Приказать? Запугать? Шантажировать?
— Надеюсь обойтись без этого, — чуть понизив тон голоса, заметил Дамиан. — В чем-то ты прав, Алеминрия в жизни не простит подобного. Да и в конце концов, мне самому не нужна такая репутация.
— Нашёл о чем беспокоиться, она безупречна в своей отвратительности. Поверь, от твоего имени у большинства и так, либо тошнота, либо понос, — с невозмутимой интонацией отмахнулся Тенги.
«Меня тошнит от всех вам подобных…»
Дамиан болезненно поморщился, стоило памяти воспроизвести в голове мелодичный ледяной голос.
А товарищ продолжал посмеиваться. И отчего-то посчитал нужным дать советы:
— Может, попробуешь просто быть собой настоящим?
— Странная идея. Знаешь ли, именно таким я меньше всего нравлюсь.
Пратенгиш не согласился. Да, Дамиан Вефириийск действительно был жёстким, грубым и категоричным. Но в кругу своих отлично знали, каким он умел быть. И такого друга они ценили.
Лорд-демон ДраакРофний перевёл взгляд на Ринмеаля, молча сидящего у окна Миркелия. Вопросительно уставился.
— А вы оба что, ничего ему не скажете?
— Нет, — синхронный краткий ответ. Как оказалось, кронпринц спокойно слышал произносимые фразы.
Дамиан немного цинично усмехнулся. Будет воспринимать как лучшее. Пусть так, чем будут поучать, зачем-то взывая к изначально отсутствующей морали.
— А, по-моему, стоило бы намекнуть на какую-то нравственность.
— Да какая ещё нравственность? Он половину красавиц империи оприходовал, — не подымая головы от дощечки с рунами, бросил Ринмеаль. — Пусть делает что хочет. Я в этом участвовать не хочу.
Миркелий впервые за весь разговор исподлобья глянул на Дамиана. Медленно откинулся на кресло, забросив руку на спинку.
— Ты закончил с делами по троллям?
— Да, давно. Если в следующий раз направите, то хоть сокращайте количество. Мне хватает дня.
Светловолосый преемник императора продолжил спокойно глядеть на него.
— Что с твоим состоянием?
— Что? — он не сразу понял. — А, это… Да нормально все, я почти не слышу, когда сущность звереет.
— То есть, ты себя держишь?