В отличие от бесконечности ошибок и резкости высшего огненного демона, единственную значимую ошибку Алеминрия не захотела простить именно ему.
***
Когда она вернулась в холл поместья, Дамиан ещё был там. Стоял у лестницы, мрачно сдвинув брови и сложив крепкие руки на широкой груди. Обтягивающая мускулистый торс футболка сейчас угрожающе натянулась, рискуя дать трещину.
— Иди за мной, — коротко бросила Алеминрия, поравнявшись с ним, направляясь куда-то вглубь дома.
Мужчина нахмурился чуть сильнее, однако за невестой все же последовал. Как оказалось, девушка привела его в оружейную ЛаНрискетона, дождавшись, пока он зайдёт внутрь. И захлопнув тяжёлую металлическую дверь.
— Этот парень дорог тебе, — зло выдавил из себя Дамиан, не позволяя ей сказать первой. Сверлил чёрными глазами пространство перед собой. — Ты так… относишься к нему. Слишком хорошо для того, кто был просто случайным вариантом и другом старшего брата.
Боевой маг молча прошла мимо него, повернувшись спиной и встав у какого-то стеллажа. Так же бессловесно продолжила доставать себе подходящие клинки.
— Я могу простить тебе много, Алеминрия, — процедил наследник Дархэнаатра. — Почти всё. Но никогда, слышишь? Никогда и ни при каких обстоятельствах не позволю выбрать другого! Не закрою глаза на измену, не разрешу выбрать иного мужчину.
Тяжёлый баритон звучал так, словно зачитывал приговор.
— Если я хоть раз узнаю, что ты сбежала… поцеловала или отдалась этому парню, — огненный демон угрожающе приблизился, почти встав за её спиной. — Заставлю смотреть на то, как буду развевать его пепел над всей Империей, поняла меня, Алеминрия? Если ты любишь его, — слово было будто бы выдавлено, выплюнуто сквозь сжатые зубы, — то лучше выжги эти чувства в себе, потому что каждый твой шаг и действие могут стоить сотням людей жизни.
Он рыкнул.
— Ты забудешь его! Забудешь и выйдешь за меня, станешь моей хозяйкой, госпожой моего дома. И только посмей обойти мои слова, распотрошу этого ублюдка на радость псам Дархэнааатра!
Последнюю фразу он почти прорычал, настолько просачивалась ярость первородного в каждом брошенном слове. Он действительно был готов. Готов убить и карать за то, чтобы его сокровище никому не досталось.
И невеста это хорошо понимала.
— Всё сказал?
Дамиан чуть было не взревел. В каждой их ссоре вот эта леденящая злость женского голоса лишь распаляла ещё сильнее. Демон так и не понял, что хуже — пробивать подобную броню или же заставлять полыхать в ответ. С Алеминрией ИуренГаарских ругань превращалась в битву стихий и характеров.
Она в это же время уперлась руками в столешницу у одного из стеллажей, опустив голову и недовольно-задумчивым взглядом смотря вниз. Пальцы чуть сжались.
— Это был первый и последний раз, Дамиан. Единственный, когда ты оскорблял или угрожал близкому мне человеку. Когда унижал меня подобной ситуацией.
— Что за…
— Я тебя выслушала, — все такой же ледяной голос прервал его. — Теперь, будь так добр, дай сказать мне.
Рия развернулась, таким образом становясь напротив него. Вздёрнула подбородок, ловя зрительный контакт с чёрными безднами мужских глаз.
— Я не из тех, кто бросается подобными словами попусту, — мелодичный голос словно окаменел. — Поэтому скажу лишь один раз. Если ты ещё раз будешь шантажировать меня моими же близкими или же открыто угрожать им — я просто уйду. Если ты когда-нибудь посмеешь причинить боль или обиду дорогим мне людям — я перестану произносить твоё имя, словно никогда его и не знала.
— Ты не посмеешь, Алеминрия, — прошипел Дамиан, почти касаясь своим телом стоящего рядом женского. — Я тебе не позволю.
— Хочешь снова пройти все те этапы наших отношений, что были в Академии?
Дамиан раздраженно фыркнул. Закатил глаза, выражая своё пренебрежение к этим словам.
— Уже успела рассказать тому парню, что между нами ничего не было?
— Меньше всего я собираюсь обсуждать как тебя с ним, так и его с тобой.
— О, правда? — неприятно ухмыльнулся демон. — Ты ведь такая правильная. Такая благородная. Неужели не успокоила дружка?
— Ты ведёшь себя мерзко, Дамиан, — она оттолкнула его рукой, проходя дальше. — Я не буду разговаривать с тобой в таком тоне.
— Неужели? — Жених все же попридержал её рукой. — И это всё? Только меня можно учить, держать на поводке и испытывать? Другому ты, вон, даже на шею бросаешься. А я недостоин даже ответа? Почему?