— Я старше тебя почти на целую жизнь. — Насмешливо косится на меня и возвращается взглядом к дороге.
— Фу, как пафосно, — фыркаю я. — Не самый мы удачный день выбрали, чтобы за город ехать. Не понимаю, что мы будем там искать? — Смотрю на потемневшее небо. Не хватало к заморозкам еще дождя: будем на льду кататься.
— Просто осмотримся. — Спокойно говорит Марк. Смотрит, как я заматываю шарф и включает подогрев сиденья.
Как хорошо у него в машине, не начать бы носом клевать, как в прошлый раз.
20
Рассматриваю пейзаж за окном. Голое, серое поле и мелькающие дорожные знаки. Поздняя осень — унылое время.
В салоне совсем немного пахнет кожей, чистотой и парфюмом Федорцова. Именно этот запах ассоциируется у меня с дорогой жизнью. В его мире нет вонючих, ароматизированных елочек и растворимого кофе. Фунтик с его коротенькой шерсткой чаще бывает на груминге, чем я в парикмахерской. По какой причине я постоянно сравниваю свою жизнь с жизнью Марка, остается загадкой. Может быть, потому что я вижу две параллельные прямые, которым никогда не дано пересечься? Интересно, моя сестра ощущала себя так же в начале знакомства с ним? Теперь я понимаю, какой она была скрытной. Я совсем ее не знала. После того, как мы с Марком расследуем это дело, наши дороги разойдутся. Думая об этом, я чувствую… что потеряю что-то важное, что незримо присутствует в моей жизни.
— Что ты притихла? — смотрит не меня Марк.
— Да нет, просто думаю, — улыбаюсь через силу и снова перевожу взгляд в окно.
— У тебя парень есть? — Прилетает неожиданный вопрос мне в затылок, вызывая учащенное сердцебиение.
— Чего? — резко поворачиваюсь и встречаю его смеющиеся глаза. — Тебе это зачем?
— Фотография твоей загорелой ноги предназначалась явно не мне, вот и спрашиваю. Вдруг меня впереди ждет ревнивая истерика твоего мальчишки.
— Марк, — осуждающе говорю я, чувствую, как горят щеки. — Я уже извинилась. И нет, можешь не волноваться. Костя жил у меня, и он, как ты заметил, жив и здоров.
«Чтоб ему, скотине, не ладно было», — приходит на ум фраза бабушки. Она была интеллигентной женщиной, поэтому «скотина» я добавила от себя.
— Тут бы я поспорил. — Он улыбается одним уголком губ и снова смотрит на дорогу. — Ты так и не рассказала, что у вас с ним произошло. Настя и Дмитриенко вроде с ним дружили одно время.
— Я тоже, но оказалось, что дружба не всегда вечна. — Ни за что не расскажу Федорцову о произошедшем. Не потому, что мне жалко, что он сотрет Костю в порошок. А потому, что не хочу, чтобы Марк до конца жизни винил себя в том, что не выслушал в тот вечер Настю. Уже не получится ничего изменить.
Смахиваю несуществующие пылинки с темных джинс и решаюсь задать вопрос:
— А что будет с компанией, если твой отец отойдет от дел?
— В смысле? — поднимает брови Марк.
— Ну, когда-то же он уйдет на пенсию: камин, плед… все дела.
— Мы с Аней в таком случае становимся владельцами фирмы, но ее демонтаж зданий и земельные участки мало интересуют, поэтому я буду управлять фирмой. А почему ты спрашиваешь?
Я не хочу напрямую спрашивать о Роберте и уж, тем более, о компромате. Думаю, как лучше мне оформить свою мысль.
— А дела фирмы идут стабильно? Ничего не угрожает, может быть, конкуренты или долги? — Осторожно кошусь на Марка, пытаясь считать его реакцию.
Он спокоен и расслаблен. Но видно, что мои вопросы вызывают у него недоумение.
— Нет, все в порядке. Мы с отцом нарастили крупную клиентскую базу. Открыли филиалы по стране и несколько за границей. Было, конечно, всякое, но конкуренции мы не боимся. А к чему эти вопросы? Какое это имеет отношение к твоей сестре?
— Никакого, чистое любопытство. Извини, если полезла не в свое дело. — Не сдерживаюсь и под пронизывающим взглядом Федорцова рисую пальцем на запотевшем окне сердечко.
Дачный поселок, из которого пропала моя сестра, находится ближе того, где теперь живет следователь Смирнов с женой. Нам не приходится объезжать реку, поэтому спустя час мы выезжаем на отвратительную, ухабистую, проселочную дорогу. Про себя радуюсь, что машина Федорцова высокая и мощная, иначе мы бы с большой вероятностью или застряли, или потеряли часть покрышек.
Чем ближе мы к дому Дмитриенко, тем хуже мне становится. С той ночи я была здесь еще один раз с волонтерами, когда мы искали Настю. У меня стоит перед глазами ночной туман и мелькающий в лесополосе свет фонариков. Костя тогда стал для меня настоящей поддержкой — похоже, память о нашей дружбе придется вырывать из сердца с мясом.
Федорцов паркуется на обочине, и мы выходим из машины, почти одновременно хлопнув дверьми. Дождь, к счастью, не сорвался. Небо прояснилось: ясное, светло-голубое, как на курортной открытке. Накидываю капюшон и жадно вдыхаю воздух. Думаю о том, что со временем хочу жить за городом. Хочу тишину и свой участок земли.
— Идем? — Федорцов прячет ключ в карман песочного пальто.