— Инга, — Мирон нагоняет меня и хватает за плечо, — мне жаль, что тебе пришлось пройти через все это в твоем возрасте. Все будет хорошо, я уверен.
— Пока, спасибо за кофе.
Выскакиваю на улицу. У меня кружится голова. Мысли взбесились. События перебивают друг друга в памяти.
Господи, Господи! Если это правда, почему она ничего не сказала? Почему не пришла ко мне? Глаза печет, но слез нет.
Перебегаю через дорогу и подлетаю к черной машине моих сопровождающих. Открываю заднюю дверь и без спроса сажусь в машину. «Мои ребятки» одновременно поворачиваются ко мне с выражением крайнего удивления.
— Отвезите меня домой. Срочно! — Громко захлопываю за собой дверь.
Мирон не прав: мне не пришлось через все это пройти. Я все еще иду, возможно, даже блуждаю в начале пути.
15
Мы все думаем, что по-настоящему страшные события обойдут нас стороной. В теории мы готовы к потере близких, ведь все когда-нибудь умрем, но при этом мы свято верим, что это произойдет так нескоро, что почти не с нами.
Мы совсем не думаем об этом, пока работаем, влюбляемся, плачем из-за украденного кошелька или раздражаемся из-за давки в метро. Мы готовы к абстрактному горю, но никогда не будем готовы к настоящему. Оно всегда застает врасплох.
Машина въезжает во двор. Я бросаю комканные слова благодарности и бегу к подъезду.
Мысли не затихают даже на бегу. Ну, не мог Костя так поступить. Но зачем Мирону врать? У него нет личной выгоды в этом деле. Он просто остался стоять в стороне равнодушным свидетелем.
«А что, если смог? Он уже один раз обманул тебя», — нашептывает мне внутренний голос.
Если Костя и правда … сделал это, то Настя могла ему отомстить. Бегу по лестнице, не чувствуя зловонного запаха и не замечая матерных надписей на стенах. Получается, она знала, что есть у Кости в машине, потому что первым делом обыскали именно его машину. Выходит, Костю не подставили, а это значит, что …
— Господи, за что мне все это? — Причитаю вслух, как древняя старушка.
Я определенно не в себе. Наверное, у меня помутился рассудок, или у разума сорвало тормоза, иначе как объяснить мое поведение?
Я захожу в прихожую. Беру вазу, которая стоит на комоде. Вытряхиваю из нее прямо на пол сухоцветы и, зажав в правой руке, быстрым шагом направляюсь на кухню. Костя работает за столом в наушниках, сидя спиной к двери.
Я замахиваюсь, но он чувствует мое присутствие за спиной и поворачивается, срывая с головы наушники. Его глаза расширяются, словно он увидел привидение. Костя дергается в сторону, в тот момент, когда я опускаю вазу, и она бьется о стол, разлетаясь по комнате на мелкие осколки.
— Ты что, охренела! — Кричит Костя и вскакивает с места. — Болезнь дала на мозг осложнение?!
Передвигаться по малюсенькой кухне в осколках затруднительно, поэтому он остается стоять на месте.
— Ага, кукухой поехала. Ты сейчас мне все расскажешь! — Хочется схватить его за грудки и хорошенько встряхнуть, но разница в росте не позволяет.
Под ботинками хрустят осколки. Меня бросает в пот. Свитер противно прилипает к телу. Я обхожу стол и плюхаюсь на стул.
— Да что опять случилось? Больная, что ли? — Костя осторожно опускается напротив, следя за каждым моим движением.
— Ты ведь мне наврал о причине, по которой Настя перестала с тобой общаться. Не спорь! — Рычу, глядя, как он пытается что-то сказать. — Я видела, как Федорцов на тебя смотрел. Не удивлюсь, если он тебя толком не помнит или вообще не знает. Ты с ним не разговаривал. Если бы ты сказал ему в лицо, что переспал с Настей — он бы тебя уничтожил. Так, какая была причина, Костик? — Издевательски — глумливо произношу его имя.
Он молчит.
— Какая?! — Ору и бью кулаком по столу.
— Успокойся, психичка! — Орет Костя в ответ и швыряет наушники.
— Я не говорил с твоим Федорцовым, но мы и правда с Настей переспали. — Смотрит исподлобья.
— Да-а? Надо же? Прямо в день ее помолвки? Моя сестра была такая дура? Или, может быть, гулящая, распущенная? Чтобы собираться выйти за одного, а спать с другим? Скажи мне, Костик, ты любил легкодоступную девушку, готовую с любым?
— Заткнись! Инга, заткнись! — Раздувает ноздри, как бешеный зверь.