— Кость! Кость! — Кричу вслед под свист чайника.
***
На следующее утро я сваливаюсь с температурой. Голова раскалывается, спину чудовищно ломит, а в груди горит. Не помогают ни спреи, ни таблетки.
В голове такая каша, что ни о каком расследовании я не помышляю. Любой мыслительный процесс причиняет боль.
Костя остается со мной. По негласной договоренности мы оба делаем вид, что вчерашнего разговора не было. Он приносит мне лекарства и ромашковый чай.
Даже в этом состоянии я чувствую стыд и вину за то, что наговорила ему. Благодарно сжимаю его руку и снова проваливаюсь в сон.
Ночью мне становится так плохо, что Костя вызывает скорую. Морщусь от громких голосов и ледяных прикосновений врача. Мне делают укол, и я снова засыпаю.
Так проходят два дня. На третий — становится чуть лучше. С облегчением узнаю от Кости, что с Антошкой все хорошо. Наверное, моя иммунная система решила отомстить мне за невнимательность к себе и наплевательское отношение.
Утром в квартире чудесным образом появляются Аня с Робертом. Они стоят надо мной, как обеспокоенные родители.
В комнате пахнет сладкими духами, на столе лежит огромный пакет с фруктами.
Подкладываю подушку под спину и хриплю:
— Так, тревожное семейство Дельфинов, немедленно перестаньте меня гипнотизировать. Я жива. Болею редко, но, как видите, метко. — Захожусь в приступе кашля.
Аня скептически смотрит на меня и тянется с поцелуем, но на полпути осекается и снова выпрямляется.
— Вы что здесь делаете?
— Заюш, ты три дня на сообщения не отвечала. Мы с Бертом волновались.
Закатываю глаза.
— Ты мне то месяцами не звонишь, то чуть ли не каждый день преследуешь. Про личное пространство не слышала? — Ворчу я.
Аня растягивает губы в улыбке, демонстрируя идеально-белые зубы, и собирается что-то сказать, но ее прерывает мелодия звонка.
Роберт достает телефон.
— Алло. — Едва успевает ответить, как из трубки сыплется отборный мат.
Роберт отходит к окну, но громкий динамик все равно позволяет услышать гневные речи Федорцова-старшего.
— Чтобы через пять минут твоя жопа была здесь! Сам разгребай за собой это дерьмо! — голосятв трубке и связь прерывается.
— Папа не в духе? — Неуместно хихикает Аня.
Роберт снова подходит к моей кровати. У него горят уши и щеки. Он поправляет идеально лежащую челку и прячет телефон в карман серого пиджака.
— Ехать надо. — Говорит севшим голосом. — Выздоравливай, Инга.
— Спасибо. — Благодарно киваю и подтягиваю одеяло повыше.
Мне становится искренне жаль Роберта. Не думала, что Николай Павлович — такое хамло. Он со всеми своими сотрудниками так разговаривает или только с родственниками? Почему-то мне кажется, что с Марком Николаевичем этот номер не прошел бы.
— Все, мы погнали, пока папа там все с землей не сравнял. — Говорит Аня, поднимаясь с моей кровати. — Я еще тебе рыбку красную привезла и костный бульон. Пока, дорогая. — Она, по привычке, чмокает воздух и выходит вслед за Робертом.
— Спасибо. Костик закроет за вами. — Хриплю вслед.
— Малыш, высадишь меня у торгового центра. У меня запись на маник. — Доносится до меня ласковое мурчание Ани в коридоре.