— Почему нет? Я — заядлый кофеман.
Это правда, у них всегда была дома кофе-машина и с каждым годом она менялась на более современную и функциональную.
Я едва успеваю вставить ключ в замочную скважину, как дверь распахивается, и на пороге появляется Костя. На нем домашнее трико и футболка с известной рок-группой.
«Какого хрена», — хочется взвыть мне. Я была уверена, что он вернется к себе. Смысл оставаться у меня, если о пропаже Насти так ничего и не стало известно. Хоть контролируй меня, хоть нет.
— Я шум в прихожей услышал… — растерянно говорит Костя, поправляя наушники на шее, — тебя весь день дома не было.
Он переводит взгляд на Федорцова и растерянность быстро сменяется злостью. Костя сжимает челюсти и слегка раздувает ноздри. Смотрит на Федорцова, как на заклятого врага.
Я теряюсь. Впиваюсь пальцами в ремешок сумки и поворачиваю голову в сторону Федорцова, как будто хочу удостовериться, что в эту секунду не произойдет ничего неизбежного. Он смотрит сквозь Костю: спокойно и слегка презрительно в своей обычной манере. Такой взгляд достается от Федорцова незнакомым людям.
— Извините, Марк Николаевич, Костя временно живет у меня, пока находится в поисках жилья. — Выдаю самую простую для объяснения, лживую версию.
— Тогда отложим кофе до следующего раза. — Он кивает Косте и возвращается глазами ко мне. — Хорошего вечера, Инга. Выпей что-нибудь горячего, чтобы не заболеть.
— До свидания. — Бросаю разочарованно, провожая глазами его широкую спину в синем пиджаке.
Костя так и продолжает с ненавистью смотреть ему вслед, вцепившись в дверную ручку.
13
Захожу в квартиру и устало сбрасываю обувь.
— Что у тебя за дела с ним? — Костя раздраженно захлопывает дверь и смотрит на меня.
— Кость, ты что здесь делаешь?
— Помогаю тебе. — Он складывает руки на груди. — Если ты забыла, мы оба хотим найти твою сестру. С каких пор ты с этим козлом дружбу водишь?
Кладу мобильник на комод и смотрю на Костю. По его напряженным плечам и сведенным бровям понимаю, что он действительно ждет от меня ответа.
— Если ты не понял, я знаю про твое наглое вранье с ипотекой и выдуманной хозяйкой. — Я не понимаю, в чем он пытается меня уличить и начинаю злиться.
Извинений от него не будет, как я понимаю. Решил, что записульки достаточно.
— А ты меня спросил, нужна ли мне теперь твоя помощь? — Делаю акцент на слове «теперь». — Ты уже должен был забрать свои вещи и перебраться к себе на Ленина. — Говорю обманчиво-спокойно.
Прохожу мимо него на кухню, чиркаю спичкой и зажигаю плиту, чтобы поставить чайник. Не хочу заболеть. Нужно выпить чаю и принять горячий душ. Дождь за окном поливает с новой силой.
Костя не сдается и следует за мной. Приваливается к дверному косяку и показательно сверлит взглядом мою щеку. А когда понимает, что развивать тему я не намерена, продолжает:
— Я это и так знаю. Я тете Маше обещал, что присмотрю за тобой, чтобы ты глупостей не наделала. А ты, похоже, по Настиной дорожке собралась. На бабки Федорцова повелась?
Я с грохотом ставлю чайник на плиту.
— Кость, а ты не оборзел, мне такое говорить? — Чувствую, как горят щеки, несмотря на то, что кисти и ступни, наоборот, ужасно мерзнут. — Не надо манипулировать мамой, ладно? И поучать меня тоже не надо. Я сама со всем справлюсь. Лучше бы со своей жизнью разобрался. Если бы ты был такой умный, то, наверное, не сел бы за распространение. — Меня оглушает собственный голос, полный злости, и лишь потом приходит осознание того, что я сказала. Пальцы впились в старую столешницу. Дыхание сбилось.
Костя ударил разом по двум болевым точкам — маме и Свечке.
Костя съеживается и часто моргает. Делает вдох, после чего тихо произносит:
— Тыкать меня этим в морду — подло, Инга. Меня подставили, и ты это знаешь.
Он разворачивается и выходит из кухни. Меня мгновенно начинает душить чувство вины. Я ведь так не думаю, зачем ляпнула?
Черт!