— С этим заказом разделаюсь, еще парочку каракатиц обработаю и можно будет пару месяцев о деньгах не беспокоиться. Чаю плеснешь? — Он пододвигает ко мне пустую кружку.
— Это ты присылал мне сообщения? — Впиваюсь взглядом в его лицо.
Если бы не моя интуиция, то я тут же отмела бы эту идею, потому что Костя поднимает брови и непонимающе смотрит на меня.
— Малая, твое выражение лица меня пугает. — Пытается шутить он. — Конечно, я присылал тебе сообщения. Тебе и еще десятку человек: маме, Мире, пару раз Мирону, а еще заказчикам. — Начинает демонстративно загибать пальцы.
Я встаю и иду в свою комнату, забираю телефон со стола. Нахожу нужное сообщение, возвращаюсь на кухню и кладу перед ним.
Он читает сообщение и хмурится.
— Ты почему мне сразу это не показала? Мы бы быстренько этого умника нашли.
Я предпочитаю снова верить тому, что чувствую, а не тому, что вижу. Смотрю на его, спокойно лежащие на столе, кисти и чувствую разочарование.
— Это прекратилось именно в тот день, когда ты занял Настину комнату. Сообщения перестали приходить, как по взмаху волшебной палочки. — Забираю телефон со стола и сжимаю его в руках. — У тебя есть один-единственный шанс рассказать мне правду, Кость. Не просри его, пожалуйста.
Не знаю, что он видит в моем взгляде. Он тяжело вздыхает, захлопывает ноутбук и отодвигает его в сторону. Молчит, рассматривая клеенку.
— Прости, это было жестоко по отношению к тебе. — Его слова придавливают бетонной плитой. — Ты ведь еще в машине поняла, что я люблю Настю. Я все понял по твоим глазам. Мы сильно поругались на праздновании помолвки. Я хотел, чтобы она бросила Федорцова и уехала со мной в Европу. Профессия мне позволяла работать из любой точки мира. Она меня послала и перестала со мной общаться с тех пор, как я признался ей. Потом мы встретились на дне рождении Миры, и я снова ее умолял отменить свадьбу. Федорцов не спешил жениться, у него были постоянные командировки, встречи и перелеты. Он не любил Свечку. Ее никто и никогда не любил так, как я.
Костя опускает плечи, съежившись. Его речь проняла меня, потому что я нутром почувствовала, что каждое его слово — правда.
Я с трудом сглатываю собравшееся во рту сожаление и касаюсь его руки.
— Кость, посмотри на меня.
Он поднимает голубые глаза, которые сейчас кажутся прозрачными. В них — печаль и боль.
— А к чему эти сообщения? Ты понимаешь, каково мне было одной с этим ужасом. Я чуть паничку не заработала.
— Прости, — повторяет он. — Я решил, что Настя боится меня, и поэтому сбежала. После освобождения я утряс все дела с документами и сразу же решил выйти на ее след через тебя. Она бы рано или поздно появилась рядом с тобой. Настя любила тебя.
Я на секунду прикрываю глаза. Не понимаю, что чувствую: злость, облегчение, страх, грусть?
— И ты решил подстегнуть меня своими сообщениями, Мориарти чертов (прим. — профессор Мориарти — персонаж цикла произведений Артура Конана Дойла о Шерлоке Холмсе)? — Раздраженно спрашиваю его. — Отказ тебе и прекращение общения — недостаточный повод, чтобы сбежать. Бросить меня и маму, тебе не кажется?
Костя грустно усмехается.
— Она боялась, что я буду ей мстить. Это же она меня ментам сдала.
Я выпучиваю глаза и выдаю длинное замысловатое ругательство. Костя морщится.
— Костя, ты нормальный, такими предположениями разбрасываться? — Вскакиваю и начинаю нервно ходить по кухне.
Особо, конечно, по моей кухне не походишь, поэтому я замираю у окна. Мне кажется, что голова сейчас взорвется. Нет-нет, ну, не может такого быть. Чешу предплечья и поворачиваюсь к Косте.
— Зачем ей было тебя сдавать?
— Чтобы отомстить мне. Думаю, что она позвонила кому-то после вечеринки перед тем, как пропасть. — Он делает паузу, будто обдумывая, стоит ли говорить дальше. — Я рассказал Федорцову, что мы переспали.
— Не может быть. — шепчу я.
— Может, малая. На войне все средства хороши. — Он сносит меня своей беспощадностью.
Я его не узнаю. Костя смотрит холодно. Спина прямая, плечи напряжены.
Я подлетаю к нему и хватаю его за горловину футболки.