— Ника, что у вас с Назаром происходит?
— А он не рассказывал?
— Нет, вообще ни слова. У него жесткий запой.
— Запой?! — для меня это полный шок.
— Закрылся дома, никого не хочет видеть, пьет с утра до ночи. Влад ездил к нему пару раз, пытался поговорить, но как о стену горохом. Если уж отец не может к нему достучаться, значит дело совсем плохо. Ты же знаешь, что он раньше не употреблял спиртного, совсем. Начал выпивать только после того злосчастного боя, когда домой вернулся. А сейчас прямо с катушек слетел.
Сглатываю, не думала, что ему настолько плохо. Что-то трещит внутри по швам и расходится, безнадежно убивая остатки моей на него злости. Я сделала ему больно, пусть не намеренно, но очень глубоко.
— Он считает, что я ему изменила с Ильей, — впервые сообщаю вслух причину скандала, надпиваю кофе, чтобы протолкнуть подкативший к горлу ком.
— О, Боже!.. А у него есть повод так думать?
— Есть… Но я не изменяла. Так сложились обстоятельства, что я не могу доказать этого.
— Понятно, — она задумывается, закусывает губу, анализирует. — Может, все-таки, вам стоит поговорить еще раз? Если так обстоят дела, Назар не станет делать первый шаг, ты же понимаешь…
— Понимаю, но что я ему скажу? Он не верит мне.
— Скажи правду. Там, где осталась недосказанность, пробелы заполняются домыслами.
***
Мой вечер проходит в одиночестве, родители на каком-то очередном приеме, Стася пошла с Антоном в кино. Тянули и меня, но я отказалась. Сижу и весь вечер гипнотизирую телефон. Не хватает смелости набрать номер, боюсь услышать отказ. А может, он и мои звонки заблокировал. В итоге, решаю, что не буду звонить, поеду завтра к нему днем и попытаюсь поговорить.
Резкий звук телефона врезается в мои мысли, я даже дергаюсь, от неожиданности. На экране высвечивается Марта, младшая сестра Дубровской.
— Алло.
— Ника, слава Богу! — слышу в трубке надрывное всхлипывание Ульяны. Она не просто плачет, у нее истерика.
— Что случилось? — внутри поднимается тревога.
— У меня украли сумку, мне нечем платить, — еле разбираю слова сквозь слезы. Или мне кажется, или она пьяная.
— Объясни нормально. Где ты находишься?
Слышу непонятное шуршание, Марта, вырывает у нее трубку.
— Ника, привет. Мы в баре на Пушкина, нас пригласили какие-то парни. Мы тут наели и напили на большую сумму, но они, под предлогом покурить, ушли, еще и сумку у Ульяны сперли. Там кошелек, телефон, короче жесть! А нас не выпускают отсюда теперь, пока не расплатимся. Карповой звонили, она вне досягаемости.
— Она в кино, видимо, телефон отключила. Вам денег перевести?
— Некуда нам переводить, я не брала с собой карту, а Ульяны карты в кошельке были. Ты можешь приехать?
Черт! Зарекалась же ходить по таким заведениям. Кариму тоже не вариант звонить, Родя живет далеко. Хотя от меня это тоже не близко.
— Ладно, подождите немного, скоро приеду.
— Спасибо.
Впрыгиваю в джинсы, хватаю сумку и еду в бар. Поневоле вспоминаю свои неприятности в клубе, как я рада была любой помощи.
В баре темно, накурено, звучит легкая музыка. Теряюсь среди множества столиков, здесь не один зал и все больших размеров. Пьяная молодежь и мужчины повзрослее — основная публика этого заведения. Как тут очутилась Дубровская? Прохожу во второй зал, замечаю за крайним столиком Марту. Она нервно оглядывается и облегченно вздыхает, увидев меня. Подхожу к ней.
— Привет, а Ульяна где?