Наступила тишина.
Марк, наконец, оставил в покое свою зажигалку. Положил руки на стол. Кивнул официанту. Принесли кофе, зажгли свечу. Мне предложили вино. Я не реагировала на официанта, мне вежливо поставили бокал с водой.
— Я скучал.
— Давно?
— Всегда.
— А я и не знала об этом, когда впроголодь с сыном делила литр молока на день. И да, я по тебе не скучала ни дня. (Тут я отчаянно врала, но в жизни не признаюсь в этом).
Я нервно теребила на коленях подол пиджака. Надо было деть куда-то руки, я спрятала их под стол, чтоб не выдать как меня трясло от обиды.
— Я рад узнать, что у меня есть сын. И его мать — красивая женщина, по которой я скучал и скучаю.
— Марк, ты сделал свой выбор. Насколько помню, женился, у тебя кто-то родился. Гарем решил собрать?
— Ты сама во всём была виновата.
— Я и не сомневаюсь.
— Понимаешь, ты в то время вдруг стала такой скучной, серой. Предсказуемой, что ли.
Марк замолчал, смотрел на меня. Такой рельефный, нафигаченый. Красавчик.
— Ну, что скажешь, Жанна?
— Прощай.
— Слушай, я виноват. Ошибся.
— Признался? Молодец. Иди купи себе мороженое.
— Жанна, хватит драмы.
— Кто сказал, что хватит? У меня не было свадебного платья, меня никто не встретил из роддома. Это только первые заголовки моего сценария " мать-одиночка".
Марк отпил воды,
— Да не такая уж ты одиночка, глядя на номер, который оплатила не ты. И битюга, который скакал вокруг тебя в аэропорту. Смешно смотреть, как он старался.
— Твоя группа поддержки меня тоже рассмешила.
Впрочем, Марк, мне неприятен этот разговор. Я тебя не прощаю.
— Зачем ворошить старое. — примирительно сказал Марк.
Вот лучше бы он этого не говорил. Пять лет страданий, смертельной обиды, пожирающей силы нищеты, измены, иссушившей меня — вот так просто раз и смахнул одной фразой?.
Я зажмурилась. Выпрямила спину. Взяла себя в руки, спокойно спросила:
— Сейчас что надо?
— У меня растёт сын.
Я не дала ему продолжить:
— Заметь, прекрасно растёт без тебя.