Официант мастерски собрал угли с дымящегося куска говядины, наполнил наши бокалы водой, ушёл.
— Я в этом ресторане пару дней назад сидела.
Я ковыряла свой салат, лицо свело от неприятного воспоминания.
— Наконец-то. Молодец. Как его зовут?
— Его? Наташ, да что у тебя в голове. Её зовут Камилла. И позвала она меня сюда, чтоб выяснить, куда мы засунем Никиту, чтоб не портить настроение Роману.
— Что-то я переживаю за здоровье этой, как её, Камиллы. Надеюсь, ты не заколола её вилочкой.
Я откинулась на спинку кресла:
— Она подруга Грымзы, матери Романа и его бывшей.
— Ну это не повод оставлять её в живых.
Наташа перестала есть, аккуратно облизнулась.
Как-то по лисьи она умела облизывать губы, помада не стиралась и контур оставался чётким, ровным. Я так не умею, надо у подруги поучиться. Как не крашу губы, будто сослепу мажу. Бывает, что и зубы в помаде. Позорище, блин.
Наташка выжидательно смотрела:
— Ну?
— Нечего добавить. Камилла прашивала, не нужен ли дизайнер, почему нет бэбиситтера. Поэтому я и спросила про заявление Грымзе.
— Зачем эту суку очкастую радовать. Придёт время, отнесу. Может, ещё с Ромой помиритесь. Кстати, как у вас?
— Никак.
— Жан, ты сама хочешь Романа вернуть?
— Зачем, чтоб Никиту в суворовское сдать или выпихнуть заграницу учиться?
— Не поняла, — Наташка сдвинула от себя тарелки. Подошёл официант, собрал посуду. Задержался:
— Не желаете кофе?
Мы вежливо отмахнулись, потом.
— Я долго думала, дорогая моя Наташечка. За Романа держаться бы зубами. За такого мужчину надо небо благодарить. Но у меня всё перекрывает другой мужчина. — я расстроенно замолчала.
Наташка понимающе закивала головой:
— Марк?
— Никита!
Наташа рот открыла, уставилась на меня:
— А малыш тут причём?
— Наташа, как мне тебе объяснить, что мой сын это единственное, что меня интересует.
— Не упрекай, Жанна меня тем, что у меня нет ребёнка и я не могу оценить по достоинству твою жертву.
Я встала, пересела к Наташке на диван, приобняла свою любимую пышечку: