И пафосное, подумала Лара, даже наркота здесь пафосная: вроде все трезвые, а в глазах – иные реальности. Это пугает посильнее штрафа.
— А вы Алена Тим? — спросил вдруг парень. — В жизни вы намного красивее.
— А вы льстец.
Лариса вынула из сумочки крупную купюру, бросила на поднос официанту, заговорщицки улыбнулась:
— И вы меня тут не видели, окей?
— Но маску все-таки наденьте.
— Обязательно.
Парень, кажется, остался доволен и оставил Лару в покое.
— Что налить? — меланхолично поинтересовался бармен.
— Стакан воды и… есть что-нибудь от головной боли?
Без тени удивления бармен извлек из-под стойки упаковку с капсулами. Лара бросила одну в рот и запила лимонной минералкой без газа.
— Не носите эту рубашку, — сказала она бармену. — Вам не идет бордовый цвет, не ваш цветотип.
Бармен равнодушно пожал плечами и ушел в угол, вытащив телефон.
Лара долго сидела у окна и тянула безалкогольный коктейль с гранатовым соком. Думала, стоит ли вернуться в танцевальный зал и все-таки попробовать повеселиться. Пришла к выводу, что не стоит. Платье выгуляно, Лариса еще раз убедилась, что светская жизнь не для нее.
— Маску не забудьте, — бармен кивнул на стойку, когда она проходила мимо.
Настойчивый парнишка все же оставил «реквизит». И Лара забрала ее с собой. А потом протерла спиртовой салфеткой и надела – вдруг действительно продадут и заставят петь вместо Алены.
Странно. Лариса была уверена, что с подноса первого официанта взяла кусочек черного картона. А теперь на ее лице холодила веки маска из кожи прекрасного качества, слегка потертая, но стильная.
Она поискала взглядом выход из клуба, неуверенно повернула в проход с неоновым потолком, в конце которого виднелась дверь с надписью «exit». Но чем дальше она шла, тем больше отдалялась дверь.
Зрительная иллюзия пугала, и Лара прибавила шаг. Внезапно потолок погас, и она оказалась в кромешной тьме. Шагнула, вытянув руку, пытаясь нащупать ручку двери, споткнулась и упала. Затрещала ткань серебристого платья, хрустнул каблук на любимой лодочке.
… Лариса заковыристо выругалась, припечатавшись коленкой о пол. Со студенческих времен не использовала такие сочные ругательства, но как же все достало! Эмоциональное выгорание, боль, темнота, испорченный наряд… Что еще готовит для Ларисы этот бесконечный день?
Вспыхнул яркий свет, в уши ударила музыка. Лара зажмурилась. Издеваются они тут в клубе, что ли? Что за игры с освещением?
Но постепенно проявлялись и другие звуки: вокруг шумели возбужденные голоса. Что-то жужжало и щелкало, вызывая крайне неприятные ассоциации.
Музыка вдруг резко стихла. Раздались выкрики:
— ЛарА! ЛарА без сознания! Вызовите медиков!
Лариса осторожно приоткрыла один слезящийся глаз. И тут же закрыла его, в ужасе от увиденного.
Она лежала на краю высокого «языка», подиума для показов мод. Еще несколько шагов – и сверзилась бы на головы зрителям. Вокруг собрались люди, они растерянно переговаривались. Несколько человек держали в руках монотонно жужжащие и вспыхивающие фотокамеры.
«Сон, — подумала Лариса. — Обморок. Галлюцинация. Инсульт? Голова просто раскалывается».
Пришлось снова открыть глаза. Тут же затошнило, скрутило желудок. Лара осторожно повернула голову. У выхода на «язык» растерянно топтались манекенщицы. Какие-то люди в деловых костюмах подошли ближе и бубнели в гарнитуры.
Позади Ларисы вытянулся длинный белый шлейф, украшенный перьями. Из него торчали голые стройные ноги в белых босоножках на пятнадцатисантиметровом прозрачном каблуке.
Видимо, из-за искажения зрения ноги и каблуки показались Ларисы чужими и… бесконечно длинными. Она пошевелила одной ногой, второй. Обе целы, не болят. И каблуки на месте. Коленка только ноет, но боль проходит.