— Что с ним? — я резко перестаю плакать и рывком принимаю сидячее положение.
— Кхм… Это не телефонный разговор, — помявшись, отвечает он. — Можно я приеду?
— Костя, ты меня пугаешь! — мой голос подскакивает на несколько октав. — Что с Эдом?! Он жив?!
— Не переживай. Он жив и здоров. Проблема немного другого свойства. Так что, могу я приехать?
Его ответ успокаивает, хотя несильно. Какие еще проблемы могут возникнуть у моего мужа?
— Да, конечно! — бросаю нетерпеливо. — Скоро будешь?
— Думаю, через полчаса. Я тут неподалеку.
В ожидании Свитинского я сгрызаю ноготь на большом пальце чуть ли не до мяса. Паника колотится где-то в горле и мешает дышать. Расхаживаю туда-сюда по дому и никак не могу унять чересчур разошедшееся сердце. Кажется, оно вот-вот грудную клетку проломит и вывалится на пол.
Когда Костя наконец звонит в дверь, я подрываюсь к ней как ошпаренная. Трясущимися пальцами прокручиваю замок и едва не ору:
— Что с Эдгаром?! Ну же, Костя, не молчи!
Свитинский перешагивает порог и раздражающе медленно закрывает за собой дверь. На его лице царствует нехарактерная мертвенная бледность, и в этом мне видится еще один дурной знак. Ведь Костя не из тех, кто легко поддается эмоциям.
— Не томи! — чуть не реву. — У меня голова от всяких жутких предположений разрывается!
— Эдгара арестовали, — сглотнув, произносит он.
Я замираю не в силах ухватить смысл услышанного. Что значит арестовали? Как это? За что?!
Пока я непонимающе хлопаю ресницами, Свитинский продолжает:
— Обвиняют в мошенничестве в особо крупном размере.
— Господи… — только и могу выдохнуть я. — Господи….
— Яся, ты в порядке? — Костя обеспокоенно касается моего плеча. — Нормально себя чувствуешь?
Должно быть, выгляжу я паршиво. Потому что, по ощущениям, вот-вот словлю сердечный приступ.
— Но… Он не мог… — лепечу в растерянности. — Ты же знаешь, Костя… Он не мошенник….
— Успокойся, Яся. Пока нет поводов для паники. Это всего лишь обвинения, слышишь? Они еще не доказаны.
Делаю шаг в сторону и, привалившись плечом к стене, на пару секунд прикрываю глаза. Мне очень плохо: снова мутит, и ноги еле держат. Боюсь рухнуть в обморок прямо посреди прихожей.
— Что-то мне не нравится твой вид, — произносит Костя и затем с удивительной легкостью подхватывает меня на руки. — Тебе лучше прилечь.
Он заносит меня в зал и бережно кладет на диван. Пожалуй, я бы чувствовала себя неловко, однако обуявший меня шок парализовал все остальные эмоции. Я не могу думать ни о чем другом, кроме как об Эдгаре. И об ужасных обвинениях, которые ему предъявляют.
— Кость, скажи, это ведь ошибка? Это какая-то ошибка, верно? — хриплю я. — Эд говорил, что его хотят подставить… Что кому-то не дает покоя его бизнес…
— Мне пока известно не больше, чем тебе, — скорбно роняет Свитинский, присаживаясь рядом со мной на край дивана. — Думаю, завтра утром появятся подробности.
Несмотря на то, что совсем недавно я улучила Чарова в неверности, я не верю в то, что он может быть преступником. Эд не такой! Он всегда стремился вести бизнес честно и ни за что бы не стал нарушать закон. Я почти уверена, что его арест — это происки злопыхателей. Но как доказать это в суде?
— Где он сейчас? — спрашиваю я. — В тюрьме?
— В изоляторе временного содержания.
— У него есть адвокат?