Я перестаю улыбаться. Он явно нарушает приличия.
Рвано и шумно вздыхает, а потом, вдруг…
По его лицу словно пробегает какая-то тень.
Подходит ко мне впритык, спивается пальцами в плечи, и начинает снимать с меня футболку. Мои попытки отбиться терпят сокрушительный провал. Визжу и брыкаюсь, но всем плевать. Никто не заходит, проверить, что тут у нас происходит.
А происходит самая настоящая борьба. Не на жизнь, а на смерть.
В которой есть только один победитель.
Все же, сняв ее, брезгливо отшвыривает подальше на пол.
– Что ты делаешь?! – оставшись в одном белье, как могу прикрываюсь руками, отпрыгивая от него к стене. Дышу, словно загнанный в ловушку зверь. – Что на тебя нашло?!
Еще раз внимательно скользит по мне взглядом. Нарочито медленно, прищурившись. Чувствую себя абсолютно раздетой. Каждой клеточкой на него остро реагирую. Краснею, как никогда в жизни.
– А ты как думаешь? – с опасными нотками в голосе спрашивает меня.
После чего он тоже начинает раздеваться. Снимает свою футболку, обнажив передо мной чертовы кубики. На мое испуганное выражение лица расплывается в насмешливой широкой улыбке.
Это нечестно.
В его глазах играют шаловливые чертики. Клянусь, приплясывают прямо там, в черствых упрямых ледышках.
Слабо улавливаю, как он приближается, ладонь рядом от меня на стену кладет, и голову набок наклоняет, чтобы было удобнее меня сканировать. Я становлюсь одним сплошным нервом. Комком оголенных проводов.
Мы слишком раздеты, и мы слишком близко. Кровь закипает в жилах, на меня накатывает ужас. И желание.
Но больше ужас.
Я на грани истерики.
– С ума сошел?! Не трогай меня! Я буду кричать! Ты не посмеешь! Извращенец! – и в доказательство начинаю орать, как никогда в жизни. – Ааааа!!! Ааааа!!!! ААААА!!!
… Аааа!!!
Таким ором совершенно точно можно разбивать окна и зеркала. Знаете, говорят, Сирены так делают. Страшная сказка из детства. Мифические русалки. Их крик может убить. Прямо сейчас я – Сирена.
– Вот так и надо было истошно орать, когда тебе шизанутая угрожала, – спокойно говорит он, и грубо впихивает мне в руки свою футболку. – Я твой парень и носить ты будешь только мои вещи, поняла? – его губы чуть дергаются. – Чего удумала себе? Что я тебя… прям тут? В больнице? Так ты сама извращенка.
Отходит, преспокойно садится на диван и начинает щелкать пультом. Как будто ничего не случилось. Свободно и расслабленно, как у себя дома.
– Ааа… – на десять тонов тише произнесла я, сминая в руках мягкую ткань. – Не поняла.
Это как он так все в свою сторону повернул?
– Что случилось?! – в палату вбегает испуганная медсестра. Шапочка с ее высоченной прически – статуи переваливается набекрень, глаза навыкат. Смотрит на меня со страхом в глазах. – Кто кричал?
– Кричал? – очень медленно хлопаю ресницами. Делаю вид, что не понимаю. И что мне совершенно не стыдно того, о чем я подумала. А подумала я, что Антон хочет… ну… не то, чтобы я тоже не хотела… точнее… конечно, я не хотела! Не важно. Будем считать, что я уже сама забыла. Обвожу палату невидящим взглядом. Боже, как же тут жарко. – Нет, никто не кричал, – пожимаю плечами. – Мы ничего не слышали.
Антон растягивается в ленивой улыбке и громко хмыкает. Ему забавно. А то я не знала. Ему же так нравятся мои реакции. Уверена, он все это специально затеял.
– Странно, – вздыхает она, поправляя шапку. – Ладно. Я уже заработалась. Ваши документы принесли. Все хорошо. И телефон, – она достает и протягивает мне.
– Что? Кто принес?
– Охрана вашего парня, – кивает на Антона, голосом выдает, как само собой разумевшееся, при этом смотрит на меня, как на дурочку и выходит из палаты.