– Сейчас сделаю.
– Я помогу.
Мы вместе отправляемся на кухню.
Алена достает из холодильник колбасу, сыр, майонез, а я не могу оторвать взгляда от ее спины и того, что находится ниже. У меня нет морального права любоваться ее фигурой и думать о ней, как о девушке, и это не только потому, что я сегодня днем пригласил на свидание Полину, но еще и потому, что это обязательно разрушит нашу с ней дружбу.
И тут мне вдруг вспоминается один момент – на праздновании окончания учебного года три месяца назад. Это длилось всего секунду: когда Алена прильнула ко мне во время танца и посмотрела так, как никогда на меня не смотрела – глубоко в душу. И тогда я тоже ровно на секунду вдруг представил, что было бы, если бы мы с ней стали еще ближе друг к другу. И эта мысль настолько смутила меня тогда, что я сам себя испугался. И навсегда запретил себе даже думать о чем-то таком.
А теперь неожиданно об этом вспоминаю. И первая мысль: нельзя ей говорить, она посчитает меня сумасшедшим. Нашей дружбе придет конец, а я так не хочу ее потерять. Я просто не смогу без своей Лельки.
– Мур. – Кладу на стол хлеб. – Я нарежу, о’кей?
Она берет нож:
– А я колбасу. Мяу.
Нарезая хлеб на тонкие ломти, я искоса наблюдаю за ней. Алена кажется спокойной, но это не так. Естественность, что царила раньше между нами, испарилась. Мы оба напряжены, и это совершенно очевидно.
– Если хочешь что-то сказать, скажи. – Улыбается она.
Ее волосы колышутся как золотые морские волны вокруг головы. «Не смотри на нее так», – запрещаю я сам себе. И снова тайком смотрю.
– Я переживаю за тебя. – Признаюсь ей.
– Почему? – Алена берется за сыр.
– У меня в голове пазл не сходится. Вчера все, что тебя волновало, это музыка, велосипед и поедание пиццы в берлоге, а сегодня ты собираешься на свидание. С парнем. С настоящим парнем. – Я усмехаюсь тому, насколько, должно быть, наивно звучат мои слова. – Для меня ты еще маленькая девочка, Лелька. Та маленькая девочка, которой нужно подать руку, когда лезешь в домик на дереве. Девочка, с которой нужно угонять от старших ребят, которым она попала в затылок косточкой из рогатки. Та девочка, которой ты помогаешь зашить дырку на штанах после того, как вы штурмом взяли соседский забор. Я все еще не готов к тому, что ты повзрослеешь, но это уже произошло. Как так?
– Так и ты повзрослел. – Улыбается она. – И тоже собираешься на свидание с девушкой. Разве мы так сильно отличаемся друг от друга?
– Но это я всегда нес за тебя ответственность.
– У меня все будет хорошо. – Обещает Алена. – Не переживай. Намажешь майонез?
Ее голос звучит легкомысленно. Она не понимает, о чем я. А сказать конкретнее у меня не получается, я еще и сам не разобрался, что именно должен сказать и как, чтобы Алена меня поняла.
– Давай. – Раскладываю хлеб на тарелке и беру майонез.
– Только капельку. И размажь ложкой.
– Ага. – Я беру ложку. – Просто я не хочу, чтобы все закончилось.
– Что именно?
– Мы. – Отвечаю честно. – Я хочу, чтобы «мы» всегда были «мы».
Алена мягко дотрагивается до моей руки.
– Так и будет. – Она произносит это с таким теплом, что даже воздух вокруг меняет цвет. – Ближе и важнее тебя у меня никого нет.
– Только папа.
– Только папа. Но это другое.
– Другое.
Мы обмениваемся смущенными взглядами и возвращаемся к бутербродам. Не припоминаю, чтобы мы вообще прежде стеснялись друг друга, а теперь это неотъемлемая часть нашего общения.