– Я поняла, почему мы уже который день наворачиваем круги по парку, площади и пляжу. – Задумчиво произносит Тая.
– Потому, что это последние теплые деньки. – Говорю я, щурясь от солнца. – Потом придут дожди и этот противный ветер, и для прогулок придется одеваться в куртки и кутаться в капюшоны.
– Не-а. – Хитро улыбается она и шумно пьет милкшейк через трубочку. – Просто тебя тянет в места, где вам было хорошо с Высоцким.
– Пха-ха. – Выдыхаю я.
– Разве не здесь он промочил ногу? – Подруга показывает на берег. – Не на этом пруду вы кормили уточек? А вон там, – она указывает в сторону, – тир, где вы стреляли, а там – фотобудка. Я видела ваши снимки из нее у тебя дома.
– Ох… – Вздыхаю я, внезапно осознав ее правоту. – А потом мы забрали Gibson из музыкального магазина…
Лицо Таи подергивается дымкой грусти, когда она смотрит на меня.
– Ты скучаешь по нему.
– Да. – Признаюсь я. – Но не уверена, что это не тоска по лучшим годам нашей дружбы.
– Думаешь, тебе не хватает общения с Никитой?
– Возможно.
– Так почему не позвонить ему? Не прийти в гости? Не замутить репетицию? Вы же уже неделю или больше не собирались с ребятами.
– Я боюсь дать ему ложную надежду.
– А, по-моему, ты саму себя боишься. – Хмыкает Тая. – И куда делась хулиганка Алена? Уж она-то не боялась показаться грубой или обидеть кого-то отказом!
– Не знаю. – Отвечаю я. – С каждым днем я запутываюсь еще только больше. Ищу Никиту глазами в толпе, гуляю по нашим местам, сплю в его футболке. Иногда мне кажется, что я думаю о нем чаще, чем о папе, от которого все еще нет вестей.
– Так в чем дело?
– Я хочу быть уверенной в нем. – Пожав плечами, говорю я. – Да. Наверное, так. Мне не нужно, как в любовных романах: чтобы он спел мне серенаду под окном, подарил миллион алых роз и стих собственного сочинения. Я как будто жду чего-то такого, чтобы понять: да, теперь он чувствует то же самое, он точно любит меня, ему нужна только я.
– Если бы ты писала любовные романы, это был бы полный провал. – Вдруг начинает хихикать Тая. – Никаких цветов и красивых слов, докажи свою любовь настоящим мужским поступком – подари мне медиатор для игры на гитаре! И усилитель! И кабель! И кусачки для струн!
– И каподастр. – Мечтательно произношу я.
– Боже, что за зверь такой? – Ржет подруга.
– Такая штука, которая меняет тональность инструмента, не меняя аппликатуру аккордов.
– С тобой даже шутить не получается. – Хрюкает она. – Все портишь своим музыкальным сленгом.
– Нет, правда, нужная вещь.
– То есть, мне стоит намекнуть Высоцкому, что этот, как его… скипидар? Что он подарит тебе уверенность в его чувствах?
– Вот дурочка! – Толкаю я ее в плечо.
– Ксюха, скажи, что она двинутая, да? – Обращается к третьему стакану Тая. – Даже ради алибастра не хочет дать Никите шанс!
– Каподастр. – Смеюсь я.
– А тебя, я гляжу, возбуждает это слово. – Многозначительно двигая бровями, усмехается она. – Каподастр! Каподастр-р-р-р!
И мы сгибаемся в приступе неконтролируемого смеха и хохочем до тех пор, пока в кармане ветровки Таи не начинает звонить телефон.
– Да. – Она отвечает на звонок. – Да, тетя Нина. Хорошо. Поняла. Ладно, ничего страшного.