Я беру паузу. Необходимо время, чтобы схлынуло его раздражение, как пена с волн, бьющихся о берег. Мы сидим неподвижно, и оба глядим вдаль. Леха не выдерживает первым:
– Никит, слушай, я, правда, хочу побыть один. Свали, а?
– Нет.
– Тогда я уйду. – Он встает.
– Погоди. – Прошу я, поднимаясь вслед за ним. Осторожно беру его за плечи и усаживаю обратно. – Давай, поговорим?
– Будешь лекции мне читать? – Огрызается Леха. – Я не нуждаюсь!
– Нет. – Я мотаю головой. – Нет!
– Хочешь рассказать мне, какое я дерьмо?! Так я и так знаю!
Дрыга опять вскакивает, и мне снова приходится усадить его обратно.
– Лех, да я здесь не за этим. Честно. – Я вынуждаю его посмотреть мне в глаза. – Мне просто нужно было убедиться, что с тобой все в порядке.
– А со мной не все в порядке. – Выдыхает он. Его губы дрожат и кривятся, как будто он вот-вот заревет. – Со мной ни черта не в порядке, понимаешь? И я просто хочу, чтобы все оставили меня в покое!
– Я не могу. – Тихо говорю я. – Потому, что ты – мой друг. И я не отстану.
– Не надо сейчас всего этого, ладно? – Устало бросает Леха. – Мне тошно уже от сожалений и всей этой сочувственной блевотины.
– Хорошо. – Киваю я, отворачиваясь к воде. – Не хочешь говорить – давай, помолчим. Но я никуда не уйду.
– Брось. Можешь валить. Если боишься, что руки на себя наложу, то этого не будет, я же не отшибленный, как некоторые.
– Знаю.
– Тогда не веди себя как мудак! – Вспыхивает он. – Проваливай отсюда! Ну!
– Нет.
Леха пинает ногой камень и рычит.
Пусть бесится. По крайней мере, больше не вскакивает и не пытается убежать.
Я молчу. Подбираю с земли камешек, формой похожий то ли на сердце, то ли на задницу, и кручу его в пальцах, рассматривая в лучах рассеянного холодного света.
– Я просто урод. Ничтожество. – Говорит, наконец, Леха. Его голос звучит отчаянно, почти жалобно. – Не понимаю, какого черта тебе надо? Сидеть тут со мной и делать вид, будто проявляешь участие!
– Я не делаю вид. – Отвечаю я. – Просто мне хотелось бы, чтобы рядом со мной тоже был кто-то в такой момент.
– Пф. – Фыркает он.
– Я искал тебя везде, даже на кладбище.
– Я был там. – Его взгляд опускается. – Но там постоянно дежурит ее мать. Это невыносимо.
– Поэтому ты пришел сюда. – Я убираю камешек в карман. – Потому, что вы часто бывали здесь вместе.
– Часто? – Горько усмехается он. – Два раза в августе, да один первого сентября – вместе с вами. Мы с ней и были-то вместе всего месяц, какое уж тут часто! Я не думал, что она так… что воспримет все настолько серьезно.
– Ничего страшного не случится, если ты произнесешь ее имя вслух.
– Я не могу. – Тихо говорит Леха. – Мне кажется, я задохнусь.