– Мам, позволь мне самому разобраться с этим, ладно? – Пытаясь оставаться спокойным, говорю я.
– Никита, я не хочу. – Тихо выдыхает она. – Не хочу, чтобы ты тоже поверил ему, купился на его сладкие речи. Он тебя тоже бросит! Как и меня…
– Ой, да на черта он мне? – Смеюсь я. – Прошли те времена, когда я нуждался в отцовской поддержке. Последние годы я думал только об одном – чтобы никогда не стать таким, как мой невидимка-папаша, который растворился в пространстве после зачатия и больше никогда не появлялся в моей жизни!
– Правда? – Мама с интересом смотрит на меня.
– Не бойся. Я не подпущу его к нам близко.
– Прости меня. – Вдруг говорит она.
– За что? За то, что была молодой и позволила взрослому парню себя обмануть?
– Когда же ты успел повзрослеть, Никита? – Вместо ответа спрашивает мама.
– Пусть радуется, что я ему рожу не начистил за то, как он поступил с тобой! А если попробует тебя обидеть, точно начищу. Какая там, кстати, давность у таких преступлений?
– Не знаю. Я его давно уже простила. – Задумчиво отвечает мама и делает глоток кофе.
– Я не такой добрый, как ты. – Улыбаюсь я.
– Добрый. – Говорит она.
– Так где ты хочешь поужинать?
– Дома.
– Тогда нужно сделать это побыстрее, у меня сегодня есть еще одно важное дело.
– Какое?
– Нужно найти кое-кого.
19.1.
– Алешкин! Ты уже дома? – Звонок тети Марины застает меня за уборкой в гостиной.
Занимаясь домашними делами, я пытаюсь успокоить нервы, чтобы не думать постоянно о том, почему так долго нет вестей от отца.
– Дома. – Отвечаю я.
– Зайдешь ко мне, котик? – Спрашивает она. И, не дожидаясь ответа, благодарит. – Отлично, спасибо. Ставлю чайник!
Вызов обрывается, и я несколько секунд туплю, глядя на телефон.
«Что это было?»
Мама Никиты зачем-то хочет видеть меня. В прошлый раз она приходила сама, а теперь зовет к себе. Уж не затем ли, чтобы я поговорила с ее сыном? Хотя, зная Высоцкого – вряд ли он посвящает мать в свои дела. И все равно столкнуться там с ним мне не хочется.
Закрыв дом на ключ, я спускаюсь по тропинке вниз – к дому Высоцких. Машинально проверяю, не горит ли в Берлоге свет, но, похоже, внутри никого нет: темно, и дверь закрыта. Возможно, нам уже пора возвращаться к репетициям, но первой я этот вопрос поднимать не хочу.
– Алешка, это ты? – Спрашивает тетя Марина, когда я захожу к Высоцким.
– Ага. – Отвечаю, снимая обувь.
Она выглядывает из кухни, осматривает меня сверху вниз. Пристально.
– Проходи. – Подзывает жестом и скрывается внутри.