– Ты весь грязный. – Шепчу я, делая к нему шаг. И начинаю пальцами собирать с его одежды травинки и отряхивать с нее пыль. У меня нет сил, смотреть ему в глаза, я больше не могу. – И ты поранился. – Говорю, задержав взгляд на царапине на его шее, по краям которой выступила кровь.
Я умираю от желания его обнять, но все еще помню, что мы тут не одни. И я в ужасе от того, как все запуталось.
– Лель, я пойду, ладно? – Тихо произносит Никита.
Он осторожно дотрагивается до моего плеча, и я вздрагиваю.
– Нет! Нужно обработать рану!
– Алена, все хорошо. – Бормочет Никита мне в волосы. Его губы почти касаются моей макушки, и это ощущается как поцелуй, от которого у меня все внутренности сводит. – Я обработаю дома. Все в порядке. Правда.
– Зачем ты приходил? – Я поднимаю на него умоляющий взгляд.
В моей памяти проносится вся палитра ощущений, пережитых наедине с ним: вот мы катаемся по траве и смеемся, вот поднимаем сотни брызг, купаясь в море, подпрыгиваем на кочках в автобусе, гоняем наперегонки на велосипедах, и солнце играет бликами на наших лицах и в волосах. Это все мгновения безудержного счастья, которые не могу отпустить. Мне хочется, чтобы они длились вечно.
– Давай завтра. – Почти шепчет Никита, бросая взгляд куда-то мне за спину.
– Зачем ты приходил? – Упрямо повторяю я.
Но Высоцкий молчит. Смотрит сквозь меня, и я понимаю, что сейчас самое время обернуться. Что я и делаю. И ожидаемо вижу Стаса.
– Я поехал. – Он на удивление выглядит спокойным. Приветливо улыбается Никите, затем подходит ко мне. – Заеду завтра утром.
– Тебе не обязательно… – Начинаю говорить я, но Стас прерывает мою речь коротким, но нежным поцелуем в губы.
– Все нормально, еще спишемся сегодня. – Говорит он, поглаживая большим пальцем мою щеку. – Мне, правда, нужно домой – помочь матери. А вы… поговорите спокойно. – Видно, что ситуация ему неприятна, и Стас делает над собой усилие, чтобы улыбнуться. Но при этом он уверен в себе и не ревнует меня к лучшему другу. Ну, разве что самую малость. – Пока, Никитос! – Он взмахивает рукой на прощанье. – В следующий раз выбирай лиану покрепче!
– Я лучше через дверь. – Не оценив шутку, без эмоций отвечает Высоцкий.
Небо разрывает внезапный раскат грома.
– Да, – подмигивает Стас, – отличная идея. И не забывай стучаться!
Смеясь, он отправляется к машине, припаркованной с другой стороны, у дороги, а я поворачиваюсь к Никите.
Мои щеки горят, сердце в груди грохочет. Я вижу, как помрачнело лицо Высоцкого, и чувствую вину: пламя стыда охватывает буквально весь горизонт за его спиной, где яростно догорает солнце в закатном небе.
– Я тоже пойду. – Выдыхает Никита тихо, когда за домом слышится урчание двигателя.
– Нельзя так уходить. – Говорю я.
В его чертах горит разочарование. Он мотает головой.
– Нет, так будет лучше.
С неба начинают падать холодные капли.
– Мне так жаль. – Почти пищу я, когда Никита разворачивается, чтобы уйти.
Он замирает и не двигается.
– Я тоже тебя любила! – Кричу я ему в спину сквозь шум набирающего силу дождя. – Любила, но ты не видел! Не замечал этого…
Высоцкий медленно оборачивается. Вода льется по его лицу, просачивается сквозь одежду.
– Сколько мне еще было ждать, чтобы ты заметил?! – Дождь меня тоже не щадит: стекает с волос на лицо, путается в ресницах, сбегает струйками по шее. – Ты кроме Полины никого не видел, а Стасу я нравилась и прежней…
– Это неправда. – Он делает ко мне шаг. – Я просто не понимал…