– Где?
– В гараже. – Вытолкав ее за дверь, я указал на соседнее строение. – Мы там репетируем с группой. Сейчас там никого нет.
– Отлично, я так скучала! – Она лихорадочно обвила меня за талию и потянулась губами к моим губам. – Ну, же, поцелуй меня, Никита. В прошлый раз не вышло, и я до сих пор не могу простить себе, что испортила такую возможность!
У меня не получилось извернуться: на мгновение ее губы коснулись моих, а ее язык проник в мой рот.
– Погоди, не здесь. – Мне пришлось буквально удерживать ее вездесущие, ловкие руки, чтобы она не просунула их под пояс моих джинсов, и максимально отклонить голову назад, чтобы ее язык не достал до моего рта.
– Ты прав. Прав. – Полина отдернула юбку. – Твоя мама смотрит в окно.
Она улыбнулась и успела помахать ей прежде, чем я увел ее подальше от дома.
– Входи. – Открыв перед Полиной дверь Берлоги, я пропустил ее вперед.
У меня на языке все еще оставался привкус ее малинового блеска для губ, и мне жутко хотелось прополоскать рот.
– Ух, ты ж! – Воскликнула Матвеева, проходя внутрь. – Как тут…
– Круто?
– Грязно. – Выдохнула она, оглядываясь. – Ты не думал, что нужно поклеить здесь обои? Положить ламинат, постелить ковры. И я бы выбросила этот диван и поставила новый, обитый бархатом винного цвета!
Полина побежала к инструментам и сделала несколько фото. Затем схватила акустическую гитару (слава богам, остальные были в чехлах) и вложила мне в руки.
– Стой так, сделаю фото для блога!
– Полина, подожди. – Остановил я ее, осторожно опустив ее руку с телефоном. – Дай мне сначала сказать тебе кое-что.
– Сыграй мне!
– Полин, позволь мне сказать…
– Сначала ты должен мне сыграть!
Так мы и оказываемся на этом диване. Я сажусь рядом с ней и вздыхаю. «Что у нее в голове? О чем она вообще думает?» В этот момент я жалею, что мне недостает бессердечности Лехи, который запросто бы послал ее подальше без лишних объяснений. Мой взгляд устало блуждает по комнате.
– И что тебе сыграть?
– Песню, которую ты сам сочинил. – Мурлыкает Полина, придвигаясь.
– У меня таких много. – Мне приходится слегка отодвинуться, чтобы можно было сыграть, и гитара не упиралась бы ей в колено.
– Давай самую новую. Последнюю.
Я задумываюсь.
– Хорошо.
И начинаю наигрывать простенькую мелодию, на которую легко ложатся слова, которые давно уже крутятся в моей голове.
Полина расплывается в улыбке и снова придвигается ближе. Она, очевидно считает, что наши тела должны непременно соприкасаться, если мы находимся рядом, но мне от этого почему-то особенно неловко и неуютно.
– Так, стоп! – Полина с размаху обрушивает ладонь на струны.
Музыка обрывается. Я поднимаю взгляд и вижу, что ее лицо кривится от гнева.
– Какая бирюза? Какие синие? – Капризно фыркает она. – Ты вообще видел, какие у меня глаза? Карие! Что скажут люди, когда ты это споешь?