И мы болтаем еще около получаса. Из-за этого у меня получается позвонить Стасу очень поздно, но, судя по голосу, он рад меня слышать, и даже несмотря на то, что сильно устал после тренировки, мы с ним разговариваем почти до двух ночи. Я все-таки рассказываю ему про отца, и Стас делится со мной историями, услышанными им от знакомых и увиденными по ТВ, которые очень похожи на то, что случилось с папой, и закончившимися благополучно. Его слова заставляют меня поверить в то, что все будет хорошо.
Я засыпаю с тяжелым сердцем, но с улыбкой. И бремя выбора становится еще тяжелее. Два хороших парня, две совершенно разных истории, два разных вида чувств и ощущений – и почему я вообще должна что-то решать?
А на следующее утро я просыпаюсь опухшей. Приходится помассировать лицо кубиком льда из морозилки и нанести легкий макияж. Из-за вчерашних событий рюкзак в школу я не собрала, и с утра впопыхах это становится почти непосильной задачей: постоянно сверяясь с дневником, я кидаю внутрь тетрадки, пособия и учебники и все равно остаются сомнения, взяла ли все нужное или что-то забыла. Очень трудно думать об учебе, когда от происходящих в жизни событий кругом идет голова.
Я открываю дверь и вздрагиваю, неожиданно наткнувшись на Никиту.
«Он что, тут с вечера стоял?» Но Никита в другой одежде, с собой у него рюкзак. Он моргает от солнечных лучей, которыми раскрашено это осеннее южное утро.
– Мур. – Нервно говорит он, нависая надо мной сверху.
Мое сердце пускается в дикую пляску.
– Привет. – Выдыхаю я, чуть разом не растеряв всю решительность, и чувствую, как щеки начинает заливать румянцем.
– Леля, я…
– Нет. – Резко отрезаю я. – Мы не будем говорить о том, что произошло вчера.
Осторожно сдвигаю его в сторону, выхожу и запираю дверь.
– Но я хотел…
– Возможно, нам не стоит видеться некоторое время.
– Это сколько? – Удивляется он.
– Не знаю. – Пожав плечами, отвечаю я.
– А репетиции?
Мне стоит больших усилий поднять на него взгляд и посмотреть в глаза.
– Я буду благодарна, если ты будешь вести себя, как обычно.
– Я знаю, что дурак и полез к тебе в самое неподходящее…
– Никита, пожалуйста. – Мой голос звучит надрывно. – Не делай хуже.
– Понял. – Теряется Высоцкий. Его лицо заметно бледнеет. – А что насчет школы? Туда ты со мной тоже больше не ходишь?
– Можешь взять машину, я пойду пешком.
– Тогда я с тобой.
– Тогда я на автобусе. – Вцепившись в лямки рюкзака, нервно бросаю я ему.
В глазах Никиты непонимание. Похоже, он шокирован, и я тут же чувствую вину за свою резкость.
– Можно, хотя бы, сегодня отвезти тебя на занятия? – Аккуратно спрашивает он. – Иначе ты опоздаешь.
Я сглатываю. Переминаюсь с ноги на ногу, смотрю на экран смартфона. Он прав. «Черт, да что я делаю?!»
– Ладно. – Отвечаю ему едва слышно.
Мы идем в гараж, садимся в машину, и дальше происходит самая странная поездка за всю мою жизнь. Мы молчим и смотрим в разные стороны, а наши сердца – в этом я уверена, как ни в чем другом – кричат друг на друга, выясняя отношения и обмениваясь невысказанными обидами, обливаясь кровью и вырываясь из груди. По крайней мере, так это и чувствуется.
Но вслух мы не произносим ни слова.