Держу паузу, ожидая, когда горло разожмется.
Я именно поэтому согласилась на встречу в кафе, а не дома у Лейлы. И к себе поэтому тоже не пригласила. Наедине не смогла бы сдержаться, расплакалась и может даже начистоту во всем призналась. А здесь приходится.
Вдруг кто-то увидит, как жена областного прокурора разводит мокроту посреди белого дня? О таком мы с Айдаром не договаривались…
Прокашливаюсь, чтобы убедиться, что управляю своим голосом, смахиваю рукой волосы с плеча, немного сужаю глаза, имитируя игривость:
— А почему ты не спрашиваешь, не обижаю ли его я? Думаешь, не способна?
Чушь несу, конечно же. Но а что мне отвечать? Не знаю…
Лейла улыбается в ответ вяло. Видно, что не поверила. Но поступает благородно, давая мне возможность хотя бы передохнуть.
Я не хочу говорить о своем муже. Слишком больно. Теперь — постоянно.
Он не спросил меня, надо ли было. Решил сам, что нет. Оставил поцелуй на лбу. Помог спуститься с консоли. Сказал, что это он виноват, а мне нужно поспать.
Я чувствовала себя оглушенной рыбой. Хлопала глазами, ртом и вскрытой душой. Мы разошлись по своим спальням. Я полночи пыталась понять, что сделала не так. Почему нет, если я хочу… И он же тоже хочет.
Но ответ пришел на следующий день. Не о его мотивах, скорее о планах. Меньше, чем через двадцать четыре часа после того, как муж исследовал губами мою грудь, я снова получила свое «ложись без меня».
До сих пор помню те чувства. Меня как будто помоями облили. Те же руки, которые ласкали тело.
Те же руки, которым я позволила бы всё. Только возьми…
Но он не хочет брать. Я ему не нужна. Пьяная. Глупая. Малолетняя. Девочка про боно. Я зачем-то запомнила это дурацкое слово.
Мы с Айдаром в браке два с половиной месяца. И вот уже три недели я в своих же глазах самая жалкая из женщин. Жена, которую даже… Трахнуть… Муж не хочет. Зачем? Есть другие… Или другая.
Я стараюсь бежать от этих мыслей, но то ли с бегом у меня проблемы, то ли мысли слишком быстрые. Догоняют. А Айдар прихлопывает всё новыми и новыми «не приеду».
В истории нашей семейной жизни плюс две его короткие поездки, в которые меня не берут. Он как минимум три раза в неделю остается на ночь не со мной. Наши встречи делают мне адски больно. Во мне сломался навык ловить его настроение, подстраиваться, впитывать колкости и отвечать в том же стиле, спрашивать о серьезном с долей юмора.
Мне кажется и у него настроение тоже поменялось. Я принимаю это на свой счет. Акт благотворительности стал грузом.
Наверное, там у него всё серьезно. А тут… Я.
— Расскажи, как дела у вас с Азаматом, Лейляш?
Мне так плохо, что необходимо хотя бы ненадолго вынырнуть. На что-то отвлечься. Я спрашиваю у подруги и молю её, больше не Аллаха, чтобы спасла.
Лейла вздыхает тяжело, её не провести, но идет навстречу. Начинает рассказывать, застенчиво улыбаясь.
С каждой секундой её взгляд становится всё более теплым, уголки губ неизменно устремлены вверх. А я осознаю, что поймала себя же в западню. Дикая зависть сжигает изнутри. Рыдать хочется ещё сильнее.
— Ручеек, а как у тебя с… — Лейла начинает задавать вопрос и вдруг запинается. Краснеет и взгляд отводит. Собравшись с силами, возвращается к моему лицу. Подруга еще не закончила, а у меня уже все силы уходят из тела. Не спрашивай, пожалуйста… — Муж о тебе заботится? Ты получаешь… Удовольствие?
Сердце пытается сбежать. Бьется о ребра, ставшие прутьями клетки. И я его понимаю. Тоже сбежала бы, но приходится сидеть, осознавать себя полным ничтожеством.
Я мужу не нужна. Ни для моего удовольствия. Ни для своего.
Ему не важно, девственница я или нет.
Ему не важно, перед кем раздвигаю ноги.
Он меня даже не хочет.
Нижняя губа начинает подрагивать. Я до боли её закусываю. Приподнимаю подбородок и снова прокашливаюсь.