Шепчу себе под нос: «Бисмиллях», и только потом тянусь за приборами. Да и то замираю на полпути, слыша:
— Можешь громче говорить.
Наблюдательность мужа в очередной раз поражает. Я захлопываю успевший приоткрыться рот и киваю. Даже не знаю, почему вдруг стыдно, но одновременно с этим приятно…
— Просто вы так не живете… — Оправдываюсь невнятно, становясь причиной очередной прокурорской усмешки.
— Ты меня в детство возвращаешь… Вся такая… Как я помню.
Каждое его слово греет. Я пытаюсь скрывать это за тепловатым равнодушием. Вроде как просто для поддержания беседы спрашиваю:
— Вы из традиционной семьи? — А потом изнываю от любопытства в ожидании ответа.
Но при этом вожу зубцами вилки по пармезановой стружке, которая украшает мое ризотто. Айдар же тем временем дорезает кусочек мяса и забрасывает в рот.
Ловит мой взгляд. Кивает.
Сердце ускоряется.
На самом деле, мне интересно узнать о нем как можно больше. Но и навязчивой показаться страшно. В голове формируется перечень из миллиона вопросов, я пытаюсь хотя бы самые важные выбрать, ведь на миллион он явно не ответит.
— Из традиционной. Мама с папой — крымские татары, мама еще на четверть курдка. Мы жили в Симеиза. Я первый в семье поступил на бюджет в престижном университете, мной очень гордились. Уехал на учебу. Но с третьего курса больше не возвращался. Давно дома был. А ты напоминаешь…
Он не кажется мне человеком, которого мучает ностальгия. Но сейчас я её почему-то за него ощущаю.
— Ты здесь родилась, да?
Киваю.
— Красивый город…
Айдар хвалит не потому, что ему нравится, а чтобы сделать мне приятно, я это чувствую. Тепла к человеку становится больше.
— Симеиз, наверное, тоже…
Он хмыкает.
— Ностальгия и детский взгляд любое место красит. Как и невозможность попасть домой.
Айдар, конечно же, имеет в виду не то же, что переживаю я, но мне его слова отзываются. Я сама себе поставила запрет на возвращение в свой дом. Когда сниму — не знаю.
— С третьего курса — это… Долго… — От подсчета у меня даже мурашки по коже. Долго — не то слово.
Айдар снова кивает.
— Ешь.
Приказывает, и я, опомнившись, тут же слушаюсь. Еда здесь действительно очень вкусная, но разговор интересует меня больше. Поэтому, выдержав минимально необходимую паузу, продолжаю допрос:
— А родители к вам приезжают или вы их тоже не видели?
— С университета, Айлин…
Звучит очень грустно. Я на себя даже примерять не хочу, хотя по-прежнему запрещаю себе зарекаться от всего.
Это потому, что после свадьбы с неугодной девушкой семья от вас отказалась?
Не рискну спросить вслух, конечно, но как же хочется… Правда Айдар не оставляет меня совсем ни с чем: