Теперь смеется уже Салманов. Его смех прокатывается по моей коже.
— Если жена против — нельзя, Виктор Семеныч…
— Вот черт… Но ты свою-то пожалей, не заезди в первый месяц…
— Я постараюсь.
Стыд жжет так, что сил нет, но любопытство и хозяйственность побеждают. Чай остынет. Будет уже невкусно.
Я несколько раз стучу в дверь, приоткрываю ее, а потом отступаю за подносом и решительно шагаю внутрь.
Делаю вид, что сосредоточена исключительно на сохранении равновесия. А на самом деле в глаза Айдару вот сейчас посмотреть не рискнула бы.
А он на меня смотрит. Чувствую.
Из динамика его телефона продолжает разноситься голос собеседника. Салманов «угукает» и следит, как движусь к его столу.
Ставлю на него поднос. Собрав все силы в кулак, поднимаю взгляд на мужа и шепчу:
— Извини. Ты просто долго…
— Права. Запизделся…
Он произносит почти беззвучно. А потом улыбается, потому что я, конечно же, шок свой скрыть не могу. Но и попросить его при мне так не разговориться язык не повернется.
Айдар позволяет себе подобное редко. И я почему-то воспринимаю это как наше сближение.
— Ладно, Салманов. Отдыхай. Ночь на дворе, жена в постели ждет, наверное. Нагрела уже…
Мой взгляд перемещается на телефон, уши заново загораются, Айдар же берет его в руки, отключает громкую связь и прикладывает к уху.
— Я вас завтра вечером наберу. Договорим по нашему вопросу.
Он игнорирует очевидно похабное замечание, а ещё ограждает меня от возможного продолжения, и я ему за это благодарна.
Выравниваюсь, складываю руки в замке и жду, когда муж закончит.
Айдар скидывает звонок. Недолго еще смотрит на экран, потом отбрасывает мобильный и уже на меня.
Адресно. Я бы даже сказала пристально. Немного с прищуром…
Если отругает за то, что вломилась без спросу, будет прав, но обидит.
И он может даже колеблется, стоит ли, но решает простить.
— Это очень приятно, но совсем не обязательно, Айлин…
Произносит мягко, имея в виду, конечно, застолье и принесенный чай.
У меня сердце сжимается. Из глупого протеста хочется мотать головой и настаивать, но вместо этого я просто пожимаю плечами. Смотрю не в лицо, а немного в сторону, за висок.
— Я должна делать хотя бы что-то, иначе чувствую себя нахлебницей.
Лучше правды никто ещё ничего не придумал. Именно под неё я маскирую то, что мотив у меня не один. Кроме прочего, мне просто приятно ухаживать за мужчиной, которого все считают моим.
— Ты не нахлебница. Я бы сказал, что скорее птичка, заяц.
Айдар во второй раз обращается ко мне так же. Удивляет, заставляя посмотреть в глаза. Это именно то, чего он добивался. Вижу по взгляду. И смущаюсь, и злюсь, и радуюсь.