Горе и первая растерянность преображаются в ярость. Лютую. Страшную. Я слушаю, как Любовь кричит. Как плачет. Как клянет. Как обещает убить. Потом снова плачет.
А у меня даже язык не поворачивается попросить успокоиться. Кажется, что у меня тоже остановка сердца.
Я оставляю мобильный на диване, не сбив звонок. Поднимаюсь в свою старую спальню и достаю из тумбочки другой. Он тоже лежал в той ячейке, где была флешка.
Я знаю, что будет дальше. Бекира не станет. Я возненавижу Айдара. Айдар не признает, что это его ответственность. Я буду, как и Люба, клясть и обещать всех убить. А потом что-то случится с ним.
Он слишком самоуверенный. А с ним же тоже это могут сделать.
Со всеми могут.
В контактах забит один номер, который я набираю.
Слышу бодрое:
— Салам, красавица.
Тошнит от того, что делаю, но альтернатив не вижу.
— Здравствуйте.
— Решилась?
Молчу.
Сжимаю кулак до боли. Ногти почти режут кожу.
Наум улавливает мое сомнение. Его наверное сложно не уловить. Вздыхает, меняет позу где-то там… Не знаю, где.
— Ты поступаешь правильно, Айлин. Все будет так, как я тебе объяснил. Его просто ненадолго задержат. Отстранят. Пару недель отдохнет как на курорте. Успокоится. Остынет. Производства закроем, потом можем даже публично извиниться.
— Он меня не простит…
— Это уже ваши дела, красавица. Чем быстрее залетишь — тем быстрее простит. Безотцовщиной своего ребенка Салманов не оставит. Грубо, но правда.
Я даже не знаю, к чему мое молчание сейчас. Набрав, я же уже всё решила. Но сложно озвучить. Очень сложно.
В ушах снова отчаянный женский плач. Я не хочу забирать вещи Бекира из СИЗО. Я не хочу думать, что мой муж каким-то образом причастен к тому, что случилось.
— Вы даете слово мужчины, что не обманете?
Теперь молчит уже Наум. Хмыкает.
— Да, Айлин. Я даю тебе слово мужчины. Ничего страшного с твоим Айдаром не случится.
Я чувствую участившийся пульс везде. Даже в затылке. Меня не спрашивали, готова ли я выйти замуж за нелюбимого мужчину. Но только я принимаю решение, готова ли я любимого предать.
Еще пять секунд я живу в своей прошлой жизни, а потом отвечаю:
— Я согласна.
Пиздец на работе я переживаю спокойней, чем шторм дома.
О своих резких словах жалею быстро. Перегнул, конечно. Вдвоем перегнули.
Так будет еще много-много раз. Потому что жить друг с другом мы будем долго-долго.