— Не езди какое-то время к своим. — Айдар не просит. Я знаю, что это требование. — Они тебя накручивают.
Щеки вспыхивают. Я вспоминаю ужасные слова отца и унизительный удар. Там глотнула. А тут глотнуть почему-то не могу.
— Что значит, не езди?
— То и значит, Айлин. Ты же как-то полгода не ездила.
Этот удар тоже наотмашь. Не выдерживаю.
Опускаю взгляд, слезы собираются. Чтобы не пролились — дышу через рот, остужая себя.
Это же ты сказал мне, что мосты жечь нельзя. Это же ты хотел, чтобы я хотя бы попыталась.
Лжец. Все лжецы.
— Почему ты никого не слушаешь, а я должна слушать тебя?
— А кого мне слушать?
— Тебе так сложно уделить десять минут моему отцу? Так сложно понять, что они не могут просто принять, что их сын пешка в большой игре?
— Их сын проебался, Айлин. Его не подставили. Он все сделал сам.
— Им от этого не легче.
Недолгая пауза заканчивается закономерным:
— Это не мои проблемы.
Хочу выдернуть у Айдара бутылку и осушить. Не знаю, как держусь. Сморгнув, повторяю:
— Не твои… Твои — это доказать всем, что круче Салманова в мире просто нет…
— Айка… Ты же ни черта вообще не понимаешь. Куда ты нахрен лезешь? — Нам лучше закончить разговор вот сейчас. Дальше будет совсем плохо. Но как же это сделать?
— Получается, ты в жены дуру взял? Такие мудрые сделку заключили и оба обманулись… — Почти шепчу, но Айдар слышит.
Наверное, на этих словах злится больше всего.
Приближается к столу.
— Эй, — окликает. Заставляет посмотреть в глаза. А мне уже даже не больно. Сегодня и так было слишком много боли. — Ну то есть ты тоже считаешь, что тот факт, что я тебя ебу, обязывает подчиняться воле твоего отца?
Я давно достигла предела чувствительности. На этих словах ничего не испытываю, но щеки вспыхивают. Сердце бьется о ребра. Гадко.
— Ты со мной так не разговаривай… — Я предупреждаю, а в ответ получаю улыбку. От нее мурашки по коже. Это то, о чем я говорила. Я не знаю своего мужа. Только то, что он показывает. Сегодня я довела и показывает новую грань.
— А как с тобой разговаривать, Айлин? Ты думала, всегда буду в попу дуть? Любую прихоть — по щелчку? Твою… Отца… Так не работает, родная. Ты вроде бы рожать от меня собиралась? А ты знаешь вообще, какой я? Ты знаешь, от кого детей-то хочешь?
Я даже уже не знаю, хочу ли.
— Нет, — отвечаю честно. — Я тебя совсем не знаю.
— Ну так подумай, нужен тебе такой или нет. А пока ты моя жена, не лезь сюда.
Жесткий взгляд. По коже мороз.
Вокруг снова тишина. Звенит. Пугает.