— Я не хочу тебя слушать…
Признаюсь, ненадолго закрывая глаза и мотая головой. Звучу тихо. Это просьба. Запоздалая, конечно. Сказанное я уже не забуду, но что там ещё — не вынесу.
Я весь убеждала маму, что всё будет хорошо. Мне нужно в это верить.
— Прости, но придется.
— Тебе звонил папа? — Чтобы не подчиняться ходу беседы, который навязывает мне муж, я решаю сбить его вопросом.
Задаю и распахиваю глаза. Смотрю в его лицо. Мимика выдает, что ему неприятно, но это не делает легче мне. Он наверняка понимает, что кроит мое сердце на куски. Понимает и не сдает назад.
— Звонил. Спрашивал, что мы можем сделать.
— И что мы можем?
В кухне повисает тишина. Мы с Айдаром долго смотрим друг другу в глаза. Мои сохнут. Я хочу одного: быстрого конца этого кошмара. Не справедливости. Не разбирательства. Не разговоров. И мне даже без разницы, насколько это нагло. Насколько эгоистично.
Айдар разрывает контакт первым. Опускает голову и хмыкает. Мотает ей, потом снова смотрит на меня. Уже с прищуром.
— Твой брат выпивал в клубе. Они с друзьями разделили пару косяков. Сдачу он беспечно оставил в кармане. Вышли покурить. К ним подошли. Скорее всего правда доебались. Слово за слово — завязалась драка. В драке поучаствовал нож. Вместо того, чтобы договориться по-тихому, потому что это никому из них не нужно было, твой брат достал корочку и пообещал всем, что распетляется. Корочку моего подчиненного, Айлин. С моей подписью.
Айдар указывает на себя же пальцем. Я слежу за этим жестом. В ушах — гул. Голова ватная. Чувствую себя одновременно набитой дурой и до чертиков остроумной. Еле сдерживаюсь, чтобы не ляпнуть: «ну и что?».
— Бекир не ходит по клубам, Айдар. Он не употребляет алкоголь. И уж тем более косячок…
— Когда ты в последний раз с ним общалась, Айлин? — в прямом смысле захлопываю рот.
— Давно.
Отрицать нет смысла. Айдар знает это лучше меня. Кивает.
— Он в последнее время изменился. Может раскрылся…
— Айдар…
Я то ли прошу, то ли требую. Муж сжимает губы. Я вижу, как волнуются скулы и пульсируют виски. Но он принимает решение учесть мою чувствительность. Кивает.
— Звезду поймал, Айлин. Ты скорее всего об этом никогда даже не думала, но он пошел в прокуратуру, потому что его интересует власть. Она многих интересует. Но когда в меру — это одно. Можно контролировать. Когда слишком — крупица власти заканчивается трагедией. Мы вели с ним беседы. И про корочку мы тоже вели беседы. Он уже раз решал свою проблему удостоверением. Тогда его остановили за превышение скорости. Я объяснил — так нельзя. Он не понял…
— Что ты хочешь от меня услышать? Даже если всё так — мне сложно в это поверить. И родителям… Я это им не понесу…
Айдар прикрывает глаза. Ужасно, но это делает мне легче. Баланс между любовью и ненавистью нарушен. Надеюсь, это пройдет. Но пока мне просто гадко.
— Мне важно, чтобы ты понимала: мы в это не вмешиваемся. Там будут расследовать. Не жди, что отмажу.
В нашем доме нет подвала, но мое сердце сейчас его пробивает. Этого стоило ожидать, но к настолько прямому ответу я оказалась неготовой.
Медленно моргаю. Сглатываю.
Держу глаза закрытыми дольше, чем стоило бы. И открывать не хочу.
— Айк…
Муж зовет. Даже не так — просит. А у меня сердце лежит где-то в земле и кровью обливается. Хочется одного: чтобы он ушел, но я не попрошу. Это будет нечестно.
— Я знаю, что это жестоко. Прости.
Коротко киваю. Открываю глаза и смотрю в столешницу.