Возвращаюсь на исходную и развожу руками.
Правда в том, что она больше в жизни себе такого не позволит. Никто не станет терпеть. Ни один мужик. Не с ее, блять, счастьем. Но мне не жалко.
Я вижу во взгляде Айки сначала удивление, потом испуг, потом азарт.
Она снова тянется за чашкой. И хуй его уже знает, её это или моя.
Вторая летит точнее. На самом деле, прямо-таки метко. Попадет в лоб — вырубит. Я уклоняюсь. Айка сначала рычит, потом пугается. Это когда мой взгляд ловит.
Темный, наверное. Плохой, наверное. Но это не злость. Охота.
— Еще будешь? — Спрашиваю, провоцируя. Чувствуется, что она хочет, но мотает головой. — Чашки кончились? — Сжимает зубы в ответ на попытку взять на слабо.
— Пусть в вас бросают те, кого вы трахаете… При жене… Понятно? — Произносит с надрывом, который звучит уже не впервые. Меня обжигает чужими чувствами. Я по жизни ни черта не эмпат. Считывать умею, а вот на себя перенимать… Иногда кажется, что в принципе только с ней.
И вот опять.
Я вижу, как на глаза наворачиваются слезы. Малышку качает. Она разворачивается и делает шаг за шагом к двери.
Она поступила глупо. Не послушалась, когда я предложил перенести разговор. Сейчас пришло время для моей мудрости, но ею пахнет слабо.
Шагаю наперерез. Она бросает быстрый взгляд. Ускоряется. Совершает ошибку. Она заяц, а я-то серый волк. Просто сказать не успел.
Сжимаю кисть в дверном проеме. Дергаю назад.
За плечи, плотно в стену. Близко-близко. Тесно-тесно.
С красивых, сочных губ — отборная крымскотатарская ругань. Тянусь к ним. Хочу до одури. А она не дает. Упирается в плечи. Сжимает. Дышит так, что за сердце ее страшно. Хотя у самого… На самом деле, уже в штанах.
— Не смей!!! — Она изо всех сил пытается оттолкнуть. Лицо отворачивает, выгибается. Только вместо того, чтобы справиться, сильнее заводит. Я грудью чувствую её грудь. Помню остроту сосков. Рот полон слюны. Своей. А хочу её.
Айка уворачивается, я меняю фокус внимания. Прижимаюсь губами к необдуманно открытой шее. Легонько втягиваю кожу. Чувствую дрожь. Со страхом ее не спутать. Это другое. Наше общее.
Только это ничего не меняет. Сопротивление сильнее. Она бьется затылком о стену, запрокидывая голову. Дышит вверх и туда же причитает, пока я чуть приседаю, ползу ладонями по ткани, сжимаю два полушария… Скучал по ним…
Не делаю больно, но и стон удовольствия, как в прошлый раз, в ответ не получаю. Айка всхлипывает и бьет по плечам.
— Не смей меня касаться после них. Не смей!!! — Ногтями впивается в мои запястья и пытается отодрать. Я даю. Только после этого наши руки взлетают вверх. Фиксирую над головой, а сам нависаю. Смотрю вниз. Наверное, не выйдем уже, пока не выясним.
— После кого, Айлин?
— Любовниц своих! Думаешь, я слепая? Идиотку замуж взял? Ты ими пахнешь постоянно! Ты бы хоть руки помыл! Я вас ненавижу всех! Вы только то и можете, что путаться с кем-попало. И вам всё равно, что кто-то вас любит! Ждет кто-то! Вам всё равно, что вы раните и предаете! Я полезной хотела быть. Думала, ты рассмотришь. Оценишь, а ты…
— Полезной хочешь быть? Будь. Хочу тебя трахнуть. Дашь?
Это удовольствие садиста, но я его получаю. У Айки увеличиваются глаза. Грудь вздымается сильнее. Она забывает на секунду и о сопротивлении, и даже об обидах. Ноздри раздуваются. Глаза чуть влажные, но это почти высохшие слезы. Пару секунд назад себя от души жалела, теперь меня раскатать хочет. Так-то лучше. Только я-то не шутил.
— Разведусь с тобой и трахай, кого хочешь… — Шипит яростной кошкой. Могла бы — и по лицу заехала, наверное. Но я не даю. Улыбаюсь, наверняка сильнее задевая.
— А тебя? — шепчу на кураже. У нее и без того глаза горели. А теперь — пожарища.
— Умру скорее, — пытается выкрутить запястье, я сжимаю сильнее. К лицу тянусь, она отворачивается. Вжимаюсь носом в щеку. Прикусываю подбородок. Она снова дрожит. Нравится ей. Нравится, блин. — Нормального найду… Не такого, как вы… Не мудака… — Убеждает себя. Успокаивает.
Только… Не найдешь ты, блять, никого… В ближайшее время так точно. Чувствую, как планы меняются.
— Так значит, я других трахаю, а ты меня дома ждешь? — Спрашиваю на ухо. Не вижу, но чувствую, как щеки вспыхивают. Хочу услышать «да». Не услышу, конечно, но пойму.
— Сами себя ждите.