Она посмотрела через плечо.
— Человеческий хирург, не так ли?
— Да, — сказал он, обхватив себя руками.
Черт. Она была такая спокойная. Он ожидал ее гнева. Приготовился к битве. А вместо этого? Ничего, только спокойствие.
Затишье перед бурей, да?
Дева-Летописица подула на птицу, и она ответила ей трелью и трепетом крыльев.
— Правильно ли я понимаю, что если я отвергну замену, ты не проведешь церемонию?
Это просто убивало его. Убивало.
— Я дал слово. И значит проведу.
— Правда? Ты меня удивляешь.
Дева-Летописица вернула птицу на ветку, вторя ее свисту. Ему казалось, что если звук можно было перевести, то это было бы нечто вроде заверения в любви. И птица ответила ей тем же.
— Эти птицы, — сказала мать странным, далеким голосом, — Они действительно мое единственное наслаждение. И знаешь почему?
— Нет.
— Они дают мне многое и ничего не требуют взамен.
Она повернулась к нему и сказала глубоким голосом:
— Сегодня день твоего рождения, Вишес, сын Бладлеттера. Время рассчитано идеально.
Хм, не совсем. Господи, он совсем забыл, какой сегодня день.
— В этот день триста три года назад я родила тебя в этот мир. И сейчас я нахожусь в настроении дать тебе то, что ты просишь, и даже то, что ты не решаешься попросить, но что является таким же очевидным как Луна в звездном небе.
Глаза Ви вспыхнули. Надежда, самая опасная эмоция во все времена, вспыхнула в его груди маленькой теплой искоркой. На заднем плане птицы весело защебетали и запели, будто предвкушая его счастье.
— Вишес, сын Бладлеттера, я одарю тебя исполнением двух самых желаемых тобой мечтаний. Я позволю заменить тебя в церемонии твоим братом Фьюри. Он будет хорошим Праймэйлом, нежным и добрым к Избранным, представляя хорошую родословную для всего вида.
Ви закрыл глаза, облегчение накрыло его такой мощной волной, что он еле удержался на ногах.
— Спасибо… — прошептал он, понимая, что он больше обращается к своей судьбе, чем к матери, хотя именно она ею и управляла.
— Твоя благодарность уместна, — голос матери был совершенно ровным. — И любопытна для меня. Но опять же, дары, они как красота, не правда ли. В глазах получающего, а не в руке дающего они находят свое место. Я узнала об этом только сейчас.
Ви посмотрел на нее, стараясь сдержать эмоции.
— Он захочет сражаться. Мой брат, он захочет сражаться и жить на той стороне. Потому что Фьюри не сможет жить, не видя Бэллы.
— Я позволю и это. По крайней мере, до того момента, пока ряды Братства не пополнятся.
Дева-Летописица подняла светящиеся руки к капюшону своей мантии и прикрыла им лицо. Затем, беззвучно проплыла над мраморным полом к маленькой белой дверце, которую он считал входом в ее личные покои.
— Не сочтите за оскорбление, — окликнул он, — какое было второе одолжение?
Она остановилась у небольшого портала. Не поворачиваясь к нему, она сказала:
— Я отрекаюсь от тебя, как от моего сына. Ты свободен от меня, я — от тебя. Удачи тебе, Воин.