Папа собирается что-то сказать, как шум открывающейся двери привлекает общее внимание. Оборачиваюсь и слышу собственный выдох облегчения. Давид. Вчера он заступился за меня перед отцом. Если честно, не ждала подобного от него. Скорее наоборот, но брат поступил как настоящий мужчина. Благодаря ему я больше не чувствую себя одной против всех.
— Давид, — выдыхаю, когда он, поравнявшись со мной, притягивает меня к себе за плечи.
— Привет, Мариам. Как ты?
Лгать не хочется, да и он сам все видит по накалившейся атмосфере. Внимательно смотрит на родителей. Вероятно, брат теперь долго будет разгребать последствия того, что сейчас принимает мою сторону. Папа открывает рот, чтобы что-то сказать, но потом вдруг переводит глаза влево и бледнеет. Медленно поднимается со стула, и от меня не укрывается, с какой ненавистью сжимаются его кулаки. Прослеживаю отцовский взгляд и замираю. На пороге стоит Демьян.
Глава 55
Мариам
Ноги подкашиваются от внезапной слабости, и только благодаря крепкой руке Давида я остаюсь стоять, прикованная взглядом к Демьяну.
Бедное сердце, уже бросив любые надежды, взметается вверх, обретя долгожданные крылья. Если это не мираж на фоне стресса, если любимый действительно приехал сюда, значит, я снова ошиблась на его счет. Недооценила.
Демьян уверенно входит в дом, понимая, что приглашения ему не дождаться, отводит взгляд от отца и смотрит на меня. Ему не нужно ничего говорить. Я без слов понимаю, что таится в глубине таких родные глаз, снившихся мне на протяжении последних ночей.
— Что он здесь делает, Давид?
Ледяной тон отца заставляет повернуть на него голову.
— И вам день добрый, — игнорируя неприемлемое обращение к самому себе, произносит Демьян. От звука любимого голоса меня пробивает озноб. Я и не знала, что можно вот так соскучиться только лишь по его тембру…
Отец даже не удостаивает нежданного гостя взглядом.
— Отец, не заставляй и меня выбирать, — отвечает Давид.
— Ты уже выбрал. Зачем позвал его сюда?
— Может Дав хочет, чтобы вы хотя бы раз услышали своих детей? — Демьян делает еще одну попытку обратить на себя внимание. — Если бы вы дали мне возможность объяснить, я бы сказал вам, что собираюсь жениться на Мариам.
Что? От неожиданности прикрываю рот рукой. В груди становится тесно от распирающих эмоций. Оторвавшись от Давида, впиваюсь глазами в Демьяна.
Он все такой же, каким и был в нашу последнюю встречу. Уверенный в себе, мужественный. Разве что щетина немного длиннее обычного, но ему даже она к лицу.
— Жениться? После того, что ты уже себе позволил с ней проделать? Что ж, это похвально, — едко цедит папа, но сейчас меня не смущают произнесенные с нотой отвращения слова. Мне обидно за Демьяна.
— А что я с ней проделал? Полюбил? Уж извините, я свои чувства в рамках дозволенного держать не умею и не собираюсь.
— Да ты вообще себя в рамках держать не умеешь! Видел я, сколько вокруг тебя девиц крутится. И в офисе твоем, и вне его. Ты поиграешь с моей дочерью, а она потом одна останется!
— Не останется! Я подарю ей такое будущее, в котором она будет счастлива! И только от вас зависит, будете вы с ней там или нет!
— Ты мне еще указания будешь раздавать?
— Папа, перестань! Демьян ничего плохого не сделал! Он так помог тебе, неужели ты не можешь быть хотя бы благодарен ему?
Скулы на родном лице сжимаются. Я не узнаю отца. Никогда он не был настолько негативно настроен на человека. Всегда справедливый и понимающий он кажется мне совершенно чужим.
— Я благодарен! За помощь благодарен. Но ты, Мариам, как никто должна знать, что ни Демьян, ни любой другой мужчина не будет принят в нашу семью, особенно после того, как встречался с тобой за моей спиной.
Я понимаю, что он имеет в виду. В нашу семью будет принят только “наш”.
— Почему? — не в силах сдерживать себя, вскрикиваю я. — Разве это так важно?
— Да, Мариам! — впервые за несколько дней подает голос дедушка. Он оборачивается на меня и вскидывает подбородок. — Так было из поколения в поколение. И так будет и дальше!
— Но посмотрите вокруг! Все давно не придерживаются этих условностей!