— Демьян, послушай, — выйдя на улицу, Мариам останавливается посреди дорожки, ведущей к парковке. С неба начинает капать дождь, поэтому я беру ее за локоть и молча подталкиваю к машине.
— Садись.
— Нет, я не поеду никуда.
Блядь. Сжимаю челюсти, чувствуя, как закручивает злость.
— Мариам, сядь в машину, — цежу сквозь зубы.
— Демьян, перестань.
Все напускное спокойствие в долю секунды слетает с её лица, когда дернув локоть на себя, она отшатывается, а я вижу, как в глазах цвета вечной ночи блестят слезы.
— Прости меня, — Мариам обхватывает себя руками, — прости, но я не могу. Отец никогда тебя не примет. Я точно знаю.
Кулаки сжимаются от тупого отчаяния, забившегося где-то на задворках сознания. Опять отец… В грудной клетке шипеть как от кислоты начинает.
— Откуда ты знаешь?
— Спросила. Он даже не допускает мысли, что я или Давид можем быть с кем-то другой национальности. Понимаешь? — Мариам всхлипывает, щурясь от набирающего обороты дождя.
Капли ударяются о мою рубашку и растекаются пятнами, как и все, чем я жил все это время. Ожиданием, что приеду и сделаю ее счастливой, а она ни хрена не помогает.
— Понимаю. А ты понимаешь, что делаешь? Трусливо повторяешь сценарий Давида.
Отчаянно мотает головой, как будто не желая слушать, но я скажу.
— Ты слепо делаешь то, что тебе говорят, даже не пытаясь настоять на своем. Как ты собираешься стать адвокатом, если не готова отстаивать свою точку зрения?
Меня бьет крупной дрожью от каждого сказанного слова. От того, как обидно и больно звучат его слова.
— Это другое, — пытаюсь оправдаться, — семье нельзя противоречить.
— Ну да, — любимые губы кривит усмешка, — в семье надо быть безвольной куклой и позволять решать все за тебя?
— Хватит, перестань.
Слышать от него подобное физически больно. В горле начинает царапать, а грудную клетку давить. Я не хочу, чтобы он видел меня такой, не хочу, а он вдруг хватает меня за затылок и дергает на себя.
— Я готов землю для тебя наизнанку вывернуть, Мариам. Готов прямо сейчас пойти и поговорить с твоим отцом. Готов даже украсть тебя, если он не позволит нам быть вместе. И мы прекрасно будем жить, потому что моей любви хватит заменить всю твою семью, — слышу собственный всхлип. Демьян так близко, что я тону в его запахе, в мощном потоке тепла, исходящего от мужского тела, вот только оно не греет. Сегодня оно замораживает. — Да я на что угодно пойду, только бы знать, что ты со мной. Что тебе это нужно, и готова принимать любые удары. Но ты, — Демьян отстраняется и крепко сжимает зубы, прежде чем нанести следующий удар, — ты, Мариам, настолько боишься осуждения со стороны своей семьи, что готова отказаться от собственной жизни, лишь бы в глазах остальных оставаться правильной. А я один нас не вывезу. Либо мы все делаем вместе, либо… — нервно проводит пятерней по мокрым от дождя волосам и качает головой, — либо все напрасно, и я ошибся в тебе. Три года назад я увидел девочку, которая обошла запрет матери и пришла, чтобы поздравить меня с днем рождения. Я видел ту, кто пытался отстаивать себя, хоть и получал отказы раз за разом. А на днях ты показала мне себя прежнюю. Ту, которую я полюбил, и за которой вернулся, — его лицо искажает гримаса боли, такой же, которая сейчас поглощает меня изнутри.
Зажмуриваюсь, чтобы не видеть этого. Я ведь тоже люблю его. Как никого и никогда. Наверное, так полюбить и не смогу больше, потому что это просто невозможно. Неьзя испытать настолько сильных чувств дважды в жизни…
— Но сейчас ты снова вернулась в свою долбанную скорлупу, где правит чувство долга и страха перед семьей.
Демьян вдруг хватает меня за плечи и сильно встряхивает. Голова запрокидывается назад, и я встречаюсь с ним взглядами.
— Мариам. Выбор есть всегда. Главное — сделать правильный, чтобы остаток жизни потом себя не винить. Когда любишь, нужно бороться! Выгрызать любыми способами. С кровью. С мясом. Но вырывать кусками так, чтобы потом через время саму себя не сожрать, когда будешь ложиться в постель с мужем, а представлять, каково бы это было делать со мной! Чтобы не ждать дома того, кто не позволит выйти на работу и заставит детей рожать. Чтобы не возненавидеть себя за отсутствие любви к мужу, которого тебе навяжут.
Резко разжав пальцы, Демьян отступает, смотрит на меня в последний раз, разворачивается и начинает уходить.
Глава 31
Мариам
Шаги Демьяна отдаются нестерпимой болью в сердце.