Даже когда он подолгу пропадал в командировках, я не изводила его своей ревностью, не задалбливала вопросами и сюсюканием. Я была для него максимально комфортной.
А сейчас, когда мы стали узнавать друг друга по новому, мои чувства к нему, после всего пережитого, стали совершенно другими. Если раньше это был яркий, ослепляющий пламень, то сейчас это стало похоже на тихий огонек свечи, который может разгореться сильнее или просто затухнет от одного неосторожного движения.
Общалась я в эти дни и с Димой. Всё это время он всё также был вежлив со мной и приветлив. Но в разговорах больше не позволял себе лишнего. Он видел как я общаюсь с мужем и при этом, после каждой встречи, не остаюсь с распухшим от слёз лицом.
С одной стороны, я понимала его тактичность и очень уважаю его за это, но с другой, если я ему интересна как женщина, разве он не должен попытаться меня завоевать? Я не сильна в отношениях. Можно сказать, я вообще малоопытна, но что-то мне подсказывает, что он не просто так флиртовал со мной.
В день выписки он вообще не показал вида, что даже был заинтересован мной, но когда я забирала свои вещи из камеры хранения в клинике, я нашла в своей сумочке элегантную золотую заколку, инкрустированную маленькими белыми камушками. А к ней прилагалась записка: «Увидимся в Барселоне».
Ни подписи, ни намека на отправителя, но я была абсолютно уверена, что это отправил Дима. Ведь именно он приглашал меня в Барселону и именно он знал о моём желании посетить Испанию. Не Леша же это сделал.
Позволив помечтать себе лишь минуту, я отбросила в сторону крамольные мысли и сосредоточилась на достижении поставленной цели.
Как и обещал, Леша встретил меня у входа в здание клиники и помог сесть в его машину. Он был рад моей выписке, но что-то в выражении лица меня всё же насторожило. Не долго думая, я поинтересовалась причиной тревоги:
— Леш, что случилось?
— Да так, ничего. — вяло отмахнулся он.
— Какие-то проблемы?
— У меня? Нет, ни каких проблем. — кривоватая улыбка и он делает вид что сосредоточен на дороге, пропуская едущие по улице автомобили.
— Леш, мне сказали, мне волноваться нельзя. А я уже переживаю. Может, всё же скажешь? — я настойчива, чего раньше за мной не замечалось.
— Если я скажу, ещё больше волноваться будешь — наконец выдаёт он.
— К чему интриги? Говори уже!
— Ладно, не заводись. Вон, в бардачке глянь, письме тебе пришло.
— Письмо? Мне?
— Зачем переспрашивать? Возьми и посмотри!
Открываю отсек для хранения документов. Интересно, от кого письмо? Ага, вот оно! Уже вскрыто. Перевожу вопрошающий взгляд на Лешу.
— Да, я посмотрел. И что? Сначала прочти, а я потом дополню.
Так, смотрим, гербовая печать. Государственное письмо. Что за блажь? Судебные приставы. Налоги. Ничего не понимаю.
— Там два письма в одном конверте. — поясняет Леша. — Я поместил их вместе для удобства. Если коротко, то в одном письме тебе претензия за неуплаченный налог на дом, а во втором судебное взыскание за просроченные коммунальные платежи.
— А я то каким боком к этому отношусь? — недоумеваю я. — Ты что за дом не платил?
— Ты на место отправления посмотри. Куда прёшь, козел! — это он не мне, а зазевавшемуся водителю старенькой иномарки.
Смотрю на место отправления. Мой родной городок. Даже район совпадает.
— Короче, я там всё пробил, дом действительно на тебе. Только там ни кто не живёт.
— Что ты загадками говоришь? Как на мне? И почему не живет?
— Сгорел он с год назад. Одно пепелище осталось. И вроде как родители твои на тот момент там были… А брат после этого пропал.
— Зачем ты мне это показал? — на мои глаза помимо воли наворачиваются слёзы. Я не то чтобы не любила свою семью, я настолько их ненавидела, что постаралась стереть из памяти всё, что о них может напоминать. Я стерла их лица и их имена. Я даже после замужества поменяла отчество, чтобы оно мне не напоминало о том чудовище, которое звалось моим отцом.
— Прости, я думал, ты обрадуешься…