Чувствуя, как вся затолканная мной еда просится наружу, я вышла из комнаты, охваченная леденящим страхом.
Просто комната. Просто кресло. А мне уже страшно. Да что со мной такое?
Я захлопнула дверь, а когда вновь потянула на себя дверную ручку, она не открылась. Только сейчас я заметила, что вместо замка на двери, был приклеен сканер — такие ставят на дверях, чтобы внутрь можно было войти только по отпечатку пальцев.
Стало еще неприятнее. Я точно заглянула туда, куда заглядывать не следовало.
— Жаль, что ты захлопнула эту дверь, — я содрогнулась от хриплого голос, раздавшегося за моей спиной. Медленно поворачиваясь, я увидела перед собой двух мужчин. Один из них очень преклонного возраста. Седой, лицо покрыто глубокими морщинами, которые уже не исправить пластической хирургией. Человек, стоявший передо мной, выглядел так, будто знал много страданий и прожил несколько жизней. У него были такие глаза, по которым я сразу определила, что передо мной стоит никто иной, как Барт Стоунэм. Дедушка Кая. Эти глаза Стоунэмов — черная каемка, просто генный дар и одновременно проклятье. Правда, глаза Барта были серыми, но не менее бездонными, чем у Кая.
Одеты мужчины с иголочки, и я — замотанная в шелковую простыню. Ужасно.
— Уууууух, — присвистнул молодой человек, который стоял рядом с Бартом. Очень юный, наверное, он почти моего возраста. Он пристально оглядел мои ноги, торчащие ребра и выпирающую грудь (точнее то, что от нее осталось) и наконец добрался до лица, одарив меня ослепительной Голливудской улыбкой.
А это кто?!
— Юная леди, что вы забыли здесь в такой поздний час? — очень манерно, но все также властно, как и его внук, проговорил Барт. Трудно было представить, что у Энджи настолько старый отец. Сколько лет его жене? Хотя, сейчас чего только нет. И суррогатное материнство, и рождение в пробирке.
— Всегда знал, что у Кая отличный вкус, — юнец продолжал оглядывать меня плотоядным взглядом.
— Трой, где твои манеры? Девочка, судя по всему, и так запугана, — Барт улыбнулся. Я узнала эту улыбку. Кай улыбался точно так же — так улыбается маньяк прежде, чем перерезать горло своей жертве.
Мне вновь стало нехорошо.
— Девушка, очевидно, заблудилась и не знает, что сунула свой нос туда, куда не следует. Я настоятельно советую тебе больше никогда не заходить в эту дверь. Последствия могут быть непредсказуемыми, — загадочно сообщил мне Барт, начиная терять ко мне интерес.
Все это время я молчала, абсолютно растерявшись. Это были нехорошие люди. В этом доме вообще нет ни единого человека (не считая Энджи), кто способен сострадать мне или спасти меня. Барт считает нормой, что внук завёл себе человека вместо экспериментальной мыши, а этот моложавый парень вот-вот повторит то, что со мной сделал Кай. Все ясно по его взгляду.
— Трой, проводи девушку. И будь добра, побольше ешь перед аукционом. Никто не хочет видеть кости, обернутые в двести миллионов долларов, — Барт одарил меня все той же пронзительно-страшной улыбкой и исчез в одной из дверей. Я осталась наедине с этим Троем и со словами Барта о моих костях и двух миллионах долларов.
Внутри меня снова зародилась тряска. В коридоре стало холоднее градусов на десять.
— Может, согреть тебя, детка? — я прижалась к стене, стараясь успокоиться. Это не Кай. Это просто кто-то из местных дьяволов, но он не причинит мне вреда.
Что-то подсказывало мне, что Кай будет очень недоволен, если этот парень будет приставать ко мне. Я пыталась, отчаянно пыталась себя успокоить, убедить себя, что мне нечего бояться.
А хуже всего, что в этот момент я думала о Кае как о своем защитнике. Владыке. Это убивало.
— Тебе не хватит огня, — я собралась. Этого мужчину я могла сделать. С ним не страшно вести себя так, как я и всегда вела себя с мужчинами. Так, будто это они должны целовать мне ноги. Трой изменился в лице, я набралась еще большей смелости, понимая, что этого самца я уж смогу проконтролировать.
Ох, как я скучала по своей власти над мужчинами. Я знала, знала, что мне нужно, чтобы восстановить энергию в своем теле, и решила воспользоваться этим шансом. Своей внешностью, хитростью, и очарованием.
— Кто ты в этом доме? — осмелела окончательно, пока Трой указал рукой на один из коридоров. Я направилась за ним, но мы шли нога в ногу.
— Сын Стеллы, — коротко пояснил он, и для себя я быстро вспомнила, кто такая Стелла. Жена Барта. Мать Энджи. Это брат маленького ангелочка. Ох уж эта родословная Стоунэмов, сколько их вообще?!
— Тебя не удивляет мое присутствие в этом доме? — я решила получить максимум информации.
— Слегка — да. Такого не было, после того, как Кай женился на Лидии. Он завязал с экспериментами.
— Какими экспериментами?
— Хм, не я здесь гребанный гений, а он, — фыркнул Трой и посмотрел на меня с раздражением. Все ясно. Избалованный, высокомерный и самовлюбленный парень.
Гений.
Он назвал Стоунэма Гением? Это неправильное определение. Он неуравновешенный человек, которому нужно лечение. Я конечно понимаю, гениальность бывает граничит с безумием, но это не тот случай.