Страшный, жестокий и опасный. Но не убийца и маньяк.
Я решила молчать. Игнорирование — это то, что не выведет его из себя. Это не неповиновение, это просто нейтральное отношение. Игнор. То, что нужно.
— Как твое самочувствие? — поинтересовался он, и меня переклинило от этого вопроса. Меня заколотило.
Этот урод изнасиловал меня своей огромной дубинкой…он видит синяки и ссадины на моем теле…вопрос про самочувствие из его уст СОВЕРШЕННО не уместен!
Я не выдержала. План с игнором рухнул в одночасье.
— Да как ты смеешь меня спрашивать о таком? — зашипела, оскалившись. Я удивилась, откуда у меня вообще силы на это. Но мой гнев давал мне эти чертовы силы. Никак я не могла смириться с тем, что он взял против моей воли то, что я хотела отдать сама. Достойному меня, моей красоты и любви. Королю, Богу, но никак не маньяку. Человеку, которого выберу САМА. Так жестоко, так грубо. Он обесценил меня. Сделал вещью и резиновой куклой. — Ты больной ублюдок. Как я себя чувствую? Как будто в меня затолкали бейсбольную биту и оплевали!
— Что? Настолько больно? — Кай шлепнул меня по щеке — не сильно, но это было явное напоминание о том, что мне лучше держать свой язык за зубами. — Малышка, я не хотел. Я пришел к тебе с маленькой черной папкой. С разговором. Ты разбудила во мне зверя. И помни, НИКОГДА, — Кай сделал акцент на этом слове, вновь глядя на меня взглядом, который был уже хорошо мне знаком. Таким взглядом можно повести полкИ. Или убить. У этих зеленых глаз нет дна, — не называй меня психом. Иначе то, что случилось между нами, покажется тебе детской забавой, — Кай прошептал эти слова, его рука опустилась к моей замученной шее.
— За что? — едва шевеля губам отозвалась я.
— Ты знаешь.
Кай присел на плед. Это было даже странно. Со стороны могло показаться, что мы выглядели влюбленной парой: я недомогала, а он присел на мою кровать, чтобы позаботиться обо мне.
До тех пор пока Кай не произнес:
— Опусти плед. Сама. Слушайся, подчиняйся. Давай. И простыню тоже. Покажи мне себя, — приказал Кай, убирая от меня руки.
У меня задергалось веко. Вены проступили на лбу и шее. Я не хотела показывать ему себя. Да, он уже все видел, но…не так.
Понимая, что могу разбудить в нем зло, я повиновалась. Пусть смотрит, хотя, вряд ли у него проснется совесть, когда он увидит, что натворил.
— Зачем? — сорвалось с губ, когда я опустила и простынь, и плед до пояса. Кай задумчиво уставился на отпечатки своих рук на моих ребрах. Это правда выглядело жутко. Почти как шрамирование.
На доли секунды в его глазах что-то промелькнуло. Удивление? Злость? Непонимание? В общем, нелогичные для насильника, который сделал все это сам, чувства. И в то же время…желание.
Я тоже умею читать твои мысли, Кай Стоунэм.
— Я одарил тебя всем, Лейла. Не забывай. Я не кинул тебя в холодную и сырую комнату в подвалах этого дома. С крысами. Я вознес тебя до уровня гостьи. Ты жила в прекрасных условиях, как гребанная принцесса. Красивая одежда, вкусная еда. Ты не можешь не согласиться с тем, что я не проявлял к тебе жестокости. Не так ли?
Его слова загнали меня в тупик.
Трудно было с ним поспорить. Как искусно он преподнес мне эту чертову информацию. Не придерешься. Из его уст это звучало совсем иначе, благодаря его опьяняющему и умеющем убеждать голосу.
— Я не люблю, когда девушки отказываются от моих подарков, — его голос звучал маниакально-озабоченно. «Подарки» и их приятие явно было его больным местом. — Ты меня разозлила, — я смотрела на него и поражалась, как этому человеку удается оставлять свой голос ровным и мягким, при этом таким угрожающим, что волоски на коже встают дыбом.
Это искусство.
Я разглядывала идеальные черты лица Кая, четкую линию его челюсти, острые скулы и родинку на одной из них, что всегда притягивала мой взгляд.
Я не сдержалась снова. Терять уже нечего. Девственность отдана, да и душа почти тоже.
— ТЫ. Думаешь, я должна быть благодарна тебе за это? За то, что ты изнасиловал меня?! ПОСМОТРИ! — мой голос сорвался, я прикрыла свою грудь руками, но Кай немедля схватил меня за предплечья и с силой жестко припечатал мои запястья к изголовью кровати над моей головой.
Даже в кошмарном сне я не могла представить, что мои соски затвердеют, когда мой насильник сделает это. Возьмет надо мной верх. Израненные запястья заныли в его ладонях. Я зашипела и скривилась от боли.
— Ты хочешь, чтобы я отрезал тебе язык, сладкая? — прошептал он, около моих губ. Его мятное дыхание проходило сквозь меня. Теплое. — Мне бы этого не хотелось. Твой язычок нужен мне для некоторых…удовольствий. Мужчинам, которых, я надеюсь, ты изучила. Так ответь, ты хочешь, чтобы я его отрезал тебе, сучка неблагодарная?!
Я вспотела. Даже мои бедра вспотели, мне казалось, что я лежу на влажных простынях и подушке.
— Н-нет, — я трепетала, отворачиваясь.
— Отлично, — заключил он, отпуская мои запястья. Он медленно взял с тумбочки крем с мазью, которая принесла Хиллари.