Полтора часа проходит с момента, когда позвонил своим людям из органов и сказал о том, что для них есть работа. Я дождался их для того, чтобы лично дать распоряжение. Я смотрела на два изуродованных мёртвых тела и жалел, что не помучил их ещё.
Мне стоило выпить, но я не хотела приезжать и вонять перед ней перегаром.
Когда я наконец оказываюсь дома, охранник стоит возле входной двери, как статуя. Такое ощущение, что он простоял неподвижно всё время, что был здесь.
— Станислав Юрьевич, — начинает он, но я жестом заставляю его заткнуться.
— Можешь завтра не приезжать.
— Я уволен? — неуверенно хрипит он, откашливаясь.
Я мог бы его уволить за халатность и тупость, но он работает её водителем уже больше полугода. И я не смогу снова доверить это кому-то другому.
— Я приставил тебя к ней не для красоты, как статуэтку. Её безопасность. Вот, что меня интересует.
Он хмыкает, прочищая горло и клянётся, что станет её тенью.
— Если что-то подобное повторится, я тебя не уволю, а убью. А теперь ты свободен, я позвоню, когда ты понадобишься, — говорю я, прежде чем он уходит.
Зайдя внутрь, я не разуваюсь и сразу же нахожу Полину на первом этаже на диване. Она сидит всё ещё в моём пиджаке, поджав ноги под себя. И она трясётся, уставившись в одну точку впереди себя.
Очень быстро, огромными шагами я сокращаю расстояние между нами и присаживаюсь возле неё на корточки. Кладу ладони на её оголённые колени, отчего она снова вздрагивает.
Теперь она будет бояться лбьтого прикосновения и шороха.
— Я здесь, принцесса, — говорю я, целуя её колени и кладя голову на них. Мне приходится пробыть какое-то время в таком положении, потому что только так я могу успокоить своего внутреннего зверя — быть с ней, дышать ею, касаться её, заботиться о ней.
Кто-то скажет, что я ёбнутый на всю голову псих. И он будет прав, потому что я и сам могу признать то, насколько это ненормально и одержимо с моей стороны.
— Ты вся дрожишь, — замечаю я, наконец вставая на ноги. — Давай, пойдем примем горячую ванну.
— Мне холодно, — отстранённо говорит она.
— Я знаю. Сейчас ты согреешься.
— Стас, п-пожалуйста…
— Что?
— Позвони папе. Спроси, где он.
В эту самую секунду мне становится всё понятно. Она должна была встретиться с отцом, но каким-то образом оказалось в своей старой квартире и сейчас просит позвонить ему. Ничего не выясняя, я одобрительно киваю и достаю свой мобильный. Набрав номер её отца, я слушаю несколько продолжительных гудков, прежде чем он возьмёт.
— Он не берёт? — с трепетом и волнением в голосе спрашивает Полина. Мне хочется успокоить её и заверить, что с ним всё в порядке. И как раз в момент, когда я хочу ей ответить, мужской голос говорит:
— Д-да? Стас?
— Леонид, где вы сейчас? — я отхожу на несколько шагов от Полины, когда она замирает, словно разучилась дышать.
— Я-я дома. Что случилось? Ч-что-то с Полиной?
Не скажу, что хочу уберечь его от правды. Я просто не собираюсь делиться её болью. Я хочу полностью забрать её себе, не поделившись ни с кем.
— Всё в порядке. Думаю, будет неплохо, если вы встретитесь на днях. Она скучает.
— Я т-тоже очень скучаю.
— Я передам, — говорю я, завершая вызов и возвращаясь к Полине. — С ним всё хорошо, милая, он дома. Почему ты волновалась и решила поехать в этот старый дом?