— С этим… В любом случае будет больно. Я… У меня никогда не было. Я девственница.
Её трогательное признание заставляет меня рассмеяться, закрывшись лицом в её шее.
— Я знаю, милая.
Иначе я бы нашёл ублюдка, который был первым и просто отрезал ему его причиндалы.
— Тебе не обязательно прятать взгляд. Я не собираюсь ничего делать. Просто привыкай ко мне.
— Я даже не думаю, что к такому можно привыкнуть, — сглатывает она. — Я никогда не могла представить такого размера.
Она с трудом вновь смотрит на мой член, не говоря уже о том, чтобы потрогать его. Если до этого она стеснялась показывать своё тело, ревновала меня к моим предыдущим отношениям, то сейчас она определённо боится размера.
— Ты представляла? — я застаю её врасплох ещё больше, чем можно было бы.
— Не то чтобы… Не специально. Когда-то мой одноклассник прислал это в беседу нашего класса, — когда она произносит эти слова, вены на моих руках, шее, блядь, даже на члене так напрягаются, что я готов взорваться. Я собираюсь вытравить это убежество из её головы. — И я иногда думала, как он выглядит у тебя.
— Милая, мой член — это единственный член, на который ты будешь смотреть, — рычу я. — Если твои глазки увидят что-то от другого мужчины, это что-то будет отрезано.
Целуя её в висок и наблюдая за её волнением, я натягиваю на себя штаны с боксёрами и продолжаю наслаждаться видом на её тело. Странное ощущение, что даже оно из-за стеснения заливается краской, хотя оно остаётся таким же молочно-бледным.
— Думаю, на сегодня эксперименты закончены.
— Они теперь будут каждый день?
— Пока ты не привыкнешь ко мне.
Она невинно улыбается, явно проглатывая слова о том, что это будет очень нескоро.
21. Моя бедная девочка
Встреча с отцом у Полины перенеслась на неделю. Он попросил и у меня складывается впечатление, что он собирался с духом и мыслями. Возможно, я не был особенно мягок в день нашего официального знакомства и это как-то появлияло на его настрой. Я не уважал этого человека и не собирался менять свои взгляды, но я собирался делать всё, чтобы Полина была счастлива. Даже если мне придётся построить ещё один дом напротив нашего для её отца — мне насрать, я сделаю это. Я буду терпеть его присутствие в нашей жизни, она любит его.
К сожалению.
К большому блядскому сожалению.
Всю дорогу мы едем молча. Только когда я спрашиваю, не помешает ли ему дым в машине, он отвечает, что всё в порядке.
Без Полины я курю безмерно. Когда она рядом — не притрагиваюсь к сигаретам.
Когда я заезжаю во двор, не припарковывая машину в гараж, я достаю из багажника кресло и ставлю рядом с передней пассажирской дверью. Думаю, мне нужно обновить его, по внешнему виду ощущение, что оно старше меня. Я усаживаю его в кресло, когда дверь в дом открывается и Полина выбегает на улицу в джинсах, домашней футболке и тапках.
— Папа! — на эмоциях кричит она и обнимает его, наклоняясь. Она гладит его волосы, в которых прослеживается седина, его спину, руки. А он улыбается, закрывая глаза и проводит функционирующей рукой по её спине.
Он её отец. Мне нужно помнить об этом и постоянно себе напоминать.
— Стас, спасибо огромное. Я покажу папе дом, хорошо?
— Конечно, милая. Занимайтесь своими делами, я скоро приеду.
— Ты уезжаешь?
— Я съезжу на работу.
— Но ты вернёшься к ужину?
— Обязательно, милая. А ты проведи хорошо время с отцом.