— Завтра?
Возможно, сегодня она хотела отметить такое событие?
— Да, завтра, — раздражённо отрезаю я. — Я не хочу, чтобы Полина продолжала жить в этих ужасных условиях.
Рассматривая эти обшарпанные стены и чувствуя сочившийся отовсюду спёртый запах, мне претит мысль о том, что Полина провела здесь всю свою жизнь. Рядом с ужасной матерью и её друзьями-алкашами, о намерениях которых понятно даже дураку. Я бы мог задушить их всех собственными руками, если бы они притронулись к ней.
Блять, эти мысли действительно убивают меня.
— Что мне сказать Полине? — резко спрашивает она. Не думал, что она поинтересуется о том, что сказать ей.
— Мне плевать, что вы ей скажете. Придумайте, что хотите, — я встаю с дивана, ненамеренный больше здесь оставаться. — И больше, чтобы ноги её здесь не было.
— Я её не трону, — лебезит она, прижимая папку к груди. — Когда вы её заберёте?
— Когда ей исполнится восемнадцать лет. До тех пор я хочу, чтобы вы о ней заботились. Про то, как с ней обращаться, я уже сказал. И не дай бог хоть один волос упадёт с её головы.
Не дожидаясь её ответа, я снимаю с себя пиджак и выхожу из гостиной в направлении выхода. Проходя мимо кухни, краем глаза замечаю фигуру в кресле, в инвалидном кресле.
Насколько я понимаю, это отец Полины.
Скорее всего, он мог слышать, что происходило в соседней комнате, дверь была незакрыта.
В любом случае, мне насрать на то, что он слышал. Жена заставит его молчать, мне не стоит волноваться о его бесхребетной натуре. Возможно, я смогу смириться с искренней любовью Полины к отцу, но для меня этот человек не больше, чем кусок дерьма. Когда ей исполнится восемнадцать и я смогу взять её в жёны, я не собираюсь больше терпеть это блядское отношение к ней.
Она будет моей, и не будет больше ничего, что сможет опечалить её.
Проходя по коридору, я замечаю ещё одну комнату, дверь в которую так же открыта. Не выдерживая никаких норм приличия, я останавливаюсь и делаю несколько шагов в направлении этой комнаты.
Потому что я понимаю, что это комната Полины. Её мать становится рядом со мной, когда видит, что я рассматриваю помещение.
Тёмно-зелёные обшарпанные обои, небольшой стол посередине и маленькая незастеленная кровать. На одной из верхних полочек стоит её детская фотография с родителями.
Ничего не сказав, я разворачиваюсь и иду к входной двери.
В какой момент своей жизни я стал помешан на этой девушке? Но я абсолютно точно знал, что единственное моё желание — это сделать всё возможное, чтобы она была счастливой.
Когда она рядом и позволяет заботиться о себе, я чувствую себя более чем живым.
***
На следующий день я отправил людей из своей бригады, чтобы они помогли семье Полины с переездом. Мне бы хотелось, чтобы она знала, что я как-то причастен к изменениям, которые сейчас происходят в её жизни. Она слишком стеснительная, слишком не привыкшая к внимаю. Она с трудом приняла от меня телефон, покупка которая для меня не имеет никакого значения. Для меня даже покупка квартиры не имеет значения.
С утра Полина прислала мне короткое сообщение, в котором рассказала о переезде и написала свой новый адрес вплоть до номера подъезда. Это было забавно читать. Я пообещал ей, что приеду завтра, как только разберусь с работой.
Наверное, мне нужно отступить до тех пор, пока не наступит момент её совершеннолетия. Иначе я продолжу себя чувствовать грёбанным педофилом, особенно потому, что не могу ничего сделать с желанием быть рядом с ней.
Выходя из офиса позже обычного, я направляюсь к лифту и нажимаю на кнопку первого этажа. Проходя мимо вечно улыбающейся мне секретарши, я выхожу на улицу и мой взгляд падает на одного из моих охранников.
Он был ненамного ниже меня, давно работал в моей компании, почти с самого её основания.
Я подхожу к нему и жму руку.
— Станислав Юрьевич, я чем-то могу помочь?
— Да, можешь. Мне нужно будет, чтобы какое-то время ты поработал личным водителем.
— У вас? — отрезает он.