Промокшая до нитки, с разбитыми локтями и коленками, в одном платье. Она выглядит юной и жутко растерянной, грустной. У меня есть вопросы к родителям, которые отпускают ребёнка в таком виде гулять в позднее время суток.
У меня случается помутнение. Вроде и мозгами понимаю, что моё дело руку протянуть, а дальше свободен, но отчего-то я продолжаю осматривать её как птенчика со сломанным крылышком.
— Ну не плачь, принцесса. Пошли, я отвезу тебя домой, а то ты так совсем в льдышку превратишься.
Наконец мы встречаемся с нею взглядами — я вижу потерянность и страх, который передаётся под кожу.
— Не бойся. Я тебя не обижу, обещаю.
Она немного дёргается и отстраняется, когда я дотрагиваясь до пораженной руки, но сразу успокаивается.
— Как тебя зовут?
— Полина.
— Рад знакомству, Полина. Меня зовут Стас.
Она промолчала и просто последовала за мной. Некоторое время Полина покорно шла рядом, но ближе к выходу она всё больше медлила, пока вовсе не остановилась.
— Чего ты? Я же сказал, что не обижу. Неужели я так опасно выгляжу?
Очевидно, что так и есть — какой-то амбал под два метра ростом, в костюме, ведёт её из парка к своей машине. Это действительно может выглядеть для неё опасно.
— Нет, совсем нет. Просто дело не в этом.
— А в чём же тогда?
Мокрые волосы слегка облепили обе девчачьи щеки. Осторожно я убрал каштановые пряди с лица и окинул девочку мягким взглядом с высоты своего роста.
— Я решила, что не пойду сегодня домой, — в голосе вместо уверенности одна безропотность и страх неизвестности.
— И куда же ты, в таком случае, решила пойти? В такое время и такую погоду? К кому-то из друзей?
— Нет… Нет у меня друзей.
— То есть идти тебе некуда — и ты собиралась всю ночь одна шастать по парку? — спрашиваю вслух, но только потом прокручиваю в голове: наверное, из-за ссоры с родителями ушла из дома, да так быстро, что даже куртку не захватила. Купила на последние деньги булку и предпочла общество холодной ночи, нежели взрослых. — Что же мне с тобой делать?
Естественно, оставлять девочку одну в парке — просто кощунство и преступление. Любой урод может воспользоваться положением и сотворить с ней ужасные, мерзкие вещи. Возможно, я и безразличный мудак, но остатки совести всё-таки просыпаются во мне.
Она виновато опускает голову, словно щенок, которому дали по носу за то, что обоссал диван.
— Совсем не хочешь возвращаться домой?
— Совсем.
— Ладно, тогда давай сделаем так: ты переночуешь в моей квартире, а я завтра рано утром приеду — и мы уже вместе решим, что делать.
— Вы утром приедете? — удивляется она. — А где вы будете ночевать?
— Я живу в другом месте.
— А это будет удобно? — она всё ещё осторожна и напугана, что вполне логично, но, кажется, предложение слишком заманчивое, чтобы от него отказываться.
— Раз я предлагаю, значит, удобно, правда? Квартира пустует, поэтому тебе никто не помешает. Попьёшь горячего чая. Согреешься. Выспишься. А завтра уже будем думать.
— Спасибо вам большое.
— Да не за что.