— Я писала сегодня своему куратору о переводе на заочку, но наш декан сказала, что я могу учиться на очном, но материалы все будут присылать и я смогу сдавать сессию как обычно.
— И по какой же причине?
— Наверное, потому что я очень старательная студентка, — смеётся она, прижимаясь лицом к моей груди.
— Да, малыш. Я не сомневаюсь в этом.
— На самом деле, я почти уверена это потому, что заочная форма обучения стоит вдвое дешевле за год, чем очная, а им всё равно, как я буду посещать пары. У нас есть те, кто вообще на них не ходил, но первую сессию закрыли.
Про себя я улыбаюсь ходу её мыслей и соглашаюсь с её версией.
— Побыстрее хочу познакомить папу с Дамианом. Мне кажется, он будет счастлив, — зевая, говорит она. Я целую её макушку и прислушиваюсь к её сопению. Она засыпает, а я слушаю её дыхание, я глажу её влажные волосы и гадаю, что может ей присниться. Я завидую этим снам, ведь они рядом с ней, в её голове каждую ночь.
С появлением Полины в этом доме я стал спать меньше, чем обычно. Потому что наблюдать за ней — моя особо удовольствие, и я не хочу пропустить ни минуты любования ею. Если у меня есть лишний час на сон, я потрачу его на то, чтобы просто смотреть на свою девочку.
Сейчас я не знаю, сколько наблюдаю за ней. Возможно, часа два или три, время как всегда слишком размыто, когда дело касается её. Полина уже лежит перевёрнутая на другой бок, я собираюсь подвинуться к ней ещё ближе, но крик ребёнка мешает мне. Полина сонно стонет, собираясь подняться, но я не даю ей этого сделать.
— Спи, малыш. Я его уложу.
— Точно?
— Конечно, — я целую её в висок, прежде чем встать на ноги и подойти к детской кроватке.
Дамиан кричит во все горло, но когда я беру его на руки, его крики становятся тише. Но всё равно не прекращаются полностью, поэтому я укачиваю его на руках.
— Тише, сынок, — хриплю я, ловля себя на мысли, что впервые за эти четыре дня обратился к нему так. Кажется, одним словом я переступил через выстроенный до этого барьер. И теперь больше никогда не буду думать иначе.
Он — мой сын.
У меня с моей девочкой будет ещё много детей, но Дамиан — наш первый сын. И теперь я стану убежищем для них обоих.
Постепенно он успокаивается в моих руках, и я кладу его обратно, ещё несколько минут наблюдаю за тем, как спокойно и умиротворённо он спит.
Мог ли я даже подумать, что смогу принять не кровного ребёнка, смогу считать его своим сыном? Едва ли. И рад ли я теперь этому? Да, чёрт возьми.
Главное, чтобы принятые мною решения делали мою девочку счастливой, всё остальное не имеет значения.
44. Ради неё
Полина в нетерпении кладёт Дамиана на ноги Леонида, придерживая малыша подмышками.
— Познакомься с дедушкой, — воркует она, целуя его в щёчку.
Заворожённый этой картиной, я наблюдаю сзади, облокатившись о стену. Всё ещё не верю, что та затравленная когда-то девушка сейчас держит на руках нашего ребёнка. Она не побоялась взять на себя такую ответственность в свои восемнадцать лет. Не побоялась стать матерью, когда сама только начинает эту жизнь.
Я боготворю свою девочку. Боготворю и восхищаюсь ею. Восхищаюсь её добротой и милосердием, способным растопить даже самое холодное сердце, заставшее под глыбами льда. После всего пережитого Она остаётся ангелом с чистым душой. И я сделаю всё, что мне под силу и не под силу, чтобы они с Дамианом были счастливы рядом со мной.
— Какой ты уже б-большой, — смеётся Леонид, поглаживая голову сына рукой. Она не так дрожит, как обычно, а Дамиан пытается вырваться из рук Полины и машет руками. Настолько активно машет, что задевает лицо Леонида.
Быстро я сокращаю расстояние между нами и перехватываю сына, прижимая к себе.
— Нет, мы не бьём дедушку, — произношу я, после чего слышу смех Леонида.
— Не м-могу поверить, что т-ты меня назвал дед-душкой. Прежде чем я успеваю ответить ему, Дамиан хлопает своей маленькой ладонью и даёт мне по лице. Полина не сдерживает смеха, подходя к нам.
— Тогда мы изодьём папу, если дедушку нельзя, — она целует его непослушные ручки и прижимает его к себе. — Нам пора кушать, я сейчас всё приготовлю к столу.
— Я помогу тебе, принцесса.