— Господи, — кричит нежный, но боли испуганный женский голос справа от меня. Боковым зрением я вижу, как охранник пытается вывести её, осторожно хватая за плечи. — Хватит, Стас, прекрати! Отпусти его!
Её шокированные зелёные глаза смотрят на меня так, словно не её любимый мужчина, не её муж, не опора для неё, а просто чудовище.
Секунду назад я собирался разбить его череп, и прямо сейчас я не в состоянии воспротивиться её просьбе. Но осознание, что она увидит во мне монстра, убивает меня ещё больше, чем то, что я увидел её с этим парнем.
— Ты не можешь всё это делать! — она кричит громче, а в её голосе всё больше и больше слышна зарождающаяся истерика. На почве боли и на почве выпитого алкоголя. — Не можешь ограничивать меня и избивать других только потому, что купил меня у матери и считаешь меня своей вещью! Считаешь, что я не имею права голоса!
Мои глаза распахиваются, словно её слова пробуждают меня из транса.
Она сказала, что я считаю её своей вещью? И что я купил её?
В этот момент я разжимаю пальцы и быстро поворачиваюсь к ней. От внятной речи больше ничего не остаётся, она плачет, закрывая лицо руками. Охранник делает шаг назад к двери, когда я заключаю её в свои объятия, чтобы успокоить.
— Принцесса, посмотри на меня, — тихо говорю я, пытаясь утихомирить всё ещё пылающий гнев в своём голосе. — Я никогда не считал тебя своей вещью, Полина. Я никогда не покупал тебя у твоей матери.
— Нет, она мне это сказала. Лично.
Её непрекращающиеся рыдания заполняют маленькое помещение, которое и без того переполнено басами и тяжёлым, прерывистым дыханием мелкого ублюдка. Но я уже ни на что не обращаю внимания, ничего не слышу, кроме её слов.
— Когда я пришла к папе, а она была пьяная. Она так и сказала, ч-что ты, — её голос дрожит. — Что ты купил меня, как… как шлюху.
Полина обрушивает на меня ещё больше рыданий, пачкая влагой мою рубашку. Всё внутри меня переворачивается, всё это время она думала, что я выкупил её у матери и считаю своей вещью.
— Полина, выслушай меня.
— Я не хочу, нет, — Полина отрицательно качает головой, всё ещё приклееная к моей рубашке.
Как я желаю впитать в себя всю её боль, хочу заставить её слёзы исчезнуть. Чёрт, мне стоило отправить эту мамашу на лечение раньше, чем она могла сказать Полине всё, что могло её морально убить и убивало каждый день.
— Я не хочу слушать, — продолжает она, словно на исповеди. — Я никогда не задумывалась об этом, словно этих слов не было, но теперь… Когда у тебя появился ребёнок, я поняла — что у меня нет права голоса, что у меня нет никакого права, я просто твоя вещь, за которую ты заплатил. И я должна терпеть, что бы ни случилось, правда?
— Ты ничего не должна терпеть, Полина. И ты ничего не будешь терпеть.
Этот чёртов ребёнок, который так сильно её ломает и заставляет думать, что он может значит для меня больше. Его не будет в нашей жизни, даже если он мой и моя жена успела забеременеть до того момента, как я встретил Полину. Я позабочусь об их достатке и том, чтобы они были как можно дальше от нас. Она никогда не узнает, что это мой ребёнок. Я не причиню ей этой боли. Я не заставлю её мучиться от сомнений. Нет ничего важнее её.
Если бы я только узнал, что может вытворить моя бывшая, я бы позаботился, чтобы её не было в этом городе.
— Нет, потому что я не имею права ни на что.
Сзади нас слышится кашель с отхаркиванием. Поднимаю взгляд на охраннике и коротким жестом головы показываю ему, чтобы он увёл отсюда этого парня. Мужчина кивает в ответ и быстро берёт его под руки, помогает подняться и выводит из подсобки, оставляя нас вдвоём.
Полина в моих руках продолжает теперь уже беззвучно плакать, тем самым прожигая своими слезами все мои внутренности.
Твою мать, это невыносимо.
Невыносимо быть причиной её слёз. Невыносимо, что у неё проскальзывает в голове мысль, будто я когда-то мог считать себя чем-то вроде её хозяина.
— Посмотри на меня, — хриплю я ей в макушку, но она никак не реагирует.
— Не могу. Я не могу.
— Посмотри на меня, — вновь прошу я, легонько поднимая её голову ладонью. — Я помогал твоей матери деньгами, потому что ей нужна была помощь, принцесса. Ты должна понимать это, но я никогда, никогда, чёрт возьми, не относился к тебе, как к вещи, которую я купил. Ты для меня бесценна, Полина. Единственный, кто не имеет прав, это я, потому что без твоей любви и без твоего присутствия в моей жизни я вообще ничего не имею. Ничего. Я нищий кусок дерьма, не способный на банальное существование без тебя.
Её пухлая нижняя губа, которую она периодически покусывает, дрожит. Тушь смешивается со слезами, быстро засыхая и оставляя ненасыщенные следы на её щеках. Беззвучныйе рыдания прекращаются. Она смотрит на меня ясными глазами, пока я поглаживая её волосы, что легче и мягче шёлка.
— Ты слышишь, что я говорю, принцесса? Я не выживу без тебя.
И самое абсурдное, что это правда.