— Нет, — Рома фыркнул зло, словно ёжик.
— Почему?
— Потому что Полина не захотела подписывать заявление, — снова начал злиться, когда тема зашла об этом.
— Почему? — теперь возмущённый вопрос был адресован мне.
— Потому что у Ольги Ивановны были проблемы. И у Оли тоже. Я первая дала ей пощёчину, считайте, я начала драку. Зачем выносить это за пределы школы?
— Ты слишком мягкая, Полина. Нельзя же так! — Тамара Викторовна закипела от возмущения. — Сегодня она тебе нос сломала, а завтра что? Под автобус толкнёт?
— Она извинилась.
— Любой извинится, когда знает, что могут привлечь к ответственности. Поля, нельзя быть такой мягкой! Нельзя было такой спускать с рук. Сотрясение это не шутки! А если у тебя головные боли будут?
— Тамара Викторовна, — я улыбнулась мягко, чувствуя, что мне приятна забота этой женщины, — уже ничего не изменить. К тому же, Олю переводят в другую школу. Когда я выйду с больничного, её уже не будет в нашем классе.
— Всё равно, — уже тише заворчала женщина. — За что хоть подрались?
— Это… — кинула быстрый взгляд на Рому, стоящего у окна. — Это не имеет уже значения.
Я не могла сказать, что Оля оскорбила покойную мать Ромы. Это казалось мне кощунством. Нет необходимости им знать это. То, что произошло в туалете, наш разговор, так и останется там. К сожалению, позже все события всплыли в моём сознании.
— Ладно, как знаешь, — тяжело вздохнула домработница. — Садитесь за стол. Буду беляшами кормить.
— Я сейчас вернусь, — Рома покинул кухню, а я опустилась на стул, придвигая ближе тарелку с румяным пирожком с мясом.
Успела откусить только маленький кусочек, когда из коридора донёсся грохот. Громкий. Пугающий. Подавилась, закашлялась, но вскочила из-за стола, стоило услышать стон мамы.
— Боже! — Тамара Викторовна бросилась к моей матери, сломанной куклой лежащей у лестницы. — Светлана.
— Больно, — простонала мама.
Я бросилась к женщине, упав на колени и лихорадочно оглядывая её.
— Мамочка, что болит? Чем ты ударилась? — залепетала я, ощупывая родительницу.
—Я вызову скорую, — домработница подорвалась с пола и бросилась к городскому телефону.
Я с ужасом увидела, что под матерью стала образовываться лужа крови. Тут же затошнило.
— Мамочка, у тебя кровь.
Мать опустила взгляд вниз и заорала. Пронзительно. Громко. Страшно. Мне показалось, что я оглохла от её крика.
— Что случилось? Света, Боже! — Олег Леонидович ворвался в дом и тут же оказался возле женщины. — Чёрт, Света. Рома, сядешь за руль.
Мужчина бросил ключи парню, стоящему на ступеньках. Рома поймал их и сбежал вниз.
— Открой заднюю дверь. Быстрее, — мужчину заметно трясло.
Я бросилась следом за Ромой, держа дверь и помогая Олегу Леонидовичу опустить маму на заднее сиденье. До больницы доехали за пять минут. Мать тут же усадили в инвалидное кресло и увезли. Мы остались в приёмном покое.
Олег Леонидович привалился спиной к стене и медленно осел на пол, окровавленными руками закрывая лицо. Увидела, что он стал сотрясаться от рыданий. Хотела подойти, но Рома сжал мою руку и отрицательно качнул головой.
Я упала на жёсткую лавку и сжала пальцами виски. Голова начала разрываться на части. Каждая минута тянулась вечность. Казалось, что прошло несколько суток, когда в зал ожидания вышел врач.
— Чертаковы?