Хотела возразить, сказать, что спать совсем не желаю. Но прислушавшись к себе, поняла, что клонит в сон.
— Люблю тебя, — пробормотала, прикрывая глаза.
— И я…
Глава 30
Из больницы меня выписали через три дня. За это время мать ни разу не пришла ко мне в больницу. Я не видела её десять дней. И после этого не представляла себе, как смогу общаться с ней. Как смогу верить её словам о любви и терпеть её объятия. Горькое разочарование и боль от осознания царапали острыми когтями сердце. Как бы мне не хотелось стать независимой, сильной, я всё равно любила мать. Всё равно ждала её одобрения. Её ласкового взгляда. И равнодушие матери больно ранило.
— Поля моя. Девочка золотая, — мать действительно выглядела паршиво, когда мы вошли в дом. — Как же я переживала.
Она двинулась ко мне, шаркая тапками, но я попятилась. К Роме прижалась. С губ сорвалось едкое:
— Настолько сильно переживала, что ни разу ко мне в больницу не пришла?
— Полина, — мать растерялась, замерла, кинула беспомощный взгляд на Олега Леонидовича, — мне плохо было. Токсикоз замучил.
— Хорошо, что перед поездкой во Францию он тебя не мучил, — вскинула подбородок и посмотрела на мать с презрением.
— Полина, прекращай со мной так разговаривать. Я тебя в детстве не лупила, но ничто не помешает мне это начать делать сейчас, — тут же разъярилась мать.
— Да. Не было нужды. За тебя это делал Николай.
— Хватит мне это припоминать. Я забрала тебя, ушла от него, мы уехали.
— Света, пойдём в комнату, — Олег Леонидович поставил мои сумки с вещами на пол и приблизился к жене, обхватывая за плечи и поворачивая к лестнице.
— Отпусти меня, Олег. Я не закончила разговор!
— Оставь девочку, Света.
— А, — мать истерично взвизгнула, — ты теперь на её стороне? Прекрасно, — всплеснула руками.
Сбросила ладони Олега Леонидовича в плеч и наверх по лестнице стала подниматься, шаркая тапками. Мужчина стоял к нам с Ромой спиной, но я увидела, как он сжал кулаки.
— Спасибо, Олег Леонидович, — поблагодарила мужчину, когда мать скрылась в комнате, хлопнув напоследок дверью.
Отец Ромы обернулся ко мне, хотел что-то сказать, взъерошил волосы, выдохнул и передумал. Покинул дом, не говоря ни слова.
— Мне кажется, что у них что-то не ладится, — заметила я.
— Я вчера видел батю в комнате мамы, — Рома неслышно приблизился ко мне со спины, положил руки на талию, привлекая к своей груди и позволяя откинуться на него.
— Он тоскует.
— Лечь не хочешь? Голова не кружится? — вновь ловко перевёл тему разговора.
— Нет. Всё уже нормально. Даже через нос дышать могу. Уже не так больно.
— Хорошо. Тамара Викторовна испекла муравейник. Будешь?
— Спрашиваешь? — оглянулась, чтобы в любимое лицо посмотреть. — Это же мой любимый торт.
— Знаю. Пойдём.
— Сегодня дождя нет, я хочу порисовать во дворе. Так и чешутся руки, хочется попробовать краски, которые твой отец подарил.
— Полина, — Тамара Викторовна всплеснула руками и тут же ко мне подошла, стоило нам с Ромой зайти на кухню, — я так переживала. Девочка моя, ещё сильнее похудела. Носик красный. Бедняжечка. Ту девушку наказали, надеюсь.